Рассказы четырех молодых писательниц

СНОБКультура

«Ковен дур». Новые романы и рассказы участниц литературного стендапа

39cdf9c039361cbf077964d1f05d0d44131fe7c87fcc8f9c4f72ddce05ba8016.jpg
Фото: Jr Korpa/Unsplash

Каждую неделю Илья Данишевский отбирает для «Сноба» самое интересное из актуальной литературы. Сегодня мы публикуем тексты участников объединения «Ковен дур». Почему одни книги сразу после выхода номинируют на премии, а другие остаются невидимками? Как на это влияет жанр? И может ли стать «большой литературой» книга, написанная для подростков? Задавшись целью понять, как строятся и функционируют литературные процессы, четыре молодые писательницы: Марина Козинаки, Саша Степанова, Евгения Спащенко и Ольга Птицева — собрались и придумали подкаст «Ковен дур», в котором с позиции незнания вместе с гостями начали разбираться в самых разных «книжных» вопросах. Это привело к новым экспериментам с собственными текстами, и теперь это книги на стыке жанров: реализма и сюра, современной прозы и сказки, городских легенд и бытописания.

Саша Степанова: Патина. Фрагмент романа

…Запах крема вызывал картину из детства, проведенного в доме-коммуне: мама сидела перед зеркалом с щеткой в руках и расчесывала волосы. Волосы были длинные и легкие, как паутинка. Они путались, мама страдальчески морщилась, а маленький Роберт боялся шевельнуться — он знал, что если замечание прозвучит трижды, то он будет выставлен за дверь. Он мешал, даже если просто сидел в той же комнате, но слишком часто шмыгал носом, или скрипел карандашом, или громко дышал, и тогда его брали за руку, стаскивали со стула и выпроваживали вон. Оказавшись в длинном общем коридоре, он чаще всего бесцельно бродил по этажам и глазел на черные (квартиры верхнего яруса) и белые (квартиры нижнего) двери, напоминавшие то ли толстые клавиши, то ли выбитые зубы, а иногда шел смотреть вечно запертую дверь, за которой прямо в новогоднюю ночь, но давно, еще до Робертова рождения, отравилась реланиумом Ольга Бган, актриса травести, «маленький принц» театра Станиславского. Если же удавалось отсидеться в уголке до того, как щетка откладывалась в сторону, то можно было бесшумно подползти к ночному столику и, спрятавшись за его резной ножкой, блаженно вдыхать жирный кремовый дух и смотреть, как мамины пальцы гладят мамино лицо, а мамины глаза смотрят в отражение маминых глаз с той же пустотой, с какой глядели они из темного партера на ярко освещенную сцену — Роберт не единожды это видел. Потом она била тарелки: одну за другой, не меняясь в лице, швыряла их о дубовый паркет до тех пор, пока соседи не начинали с руганью выламывать дверь — к тому времени, как они врывались в комнату и скручивали маму, которая до последнего продолжала расправляться с посудой, Роберт надежно прятался за шторой на втором этаже их жилой ячейки типа «F», и санитары его не замечали.

В один из дней она не стала бить тарелки, хотя несколько еще оставалось, а подошла к сидевшему на полу сыну, погладила его сизую от паутины и пыли макушку, сказала «не ходи за мной», поднялась на крышу и повесилась на балке уже тогда замшелого солярия, где советские трудящиеся должны были принимать солнечные ванны и любоваться видом.

Должна была быть причина, думал он сейчас, должна была быть причина — в том ли дне или предыдущих, в людях, фамилий которых он не знал и не пытался узнать: тетушка называла их бандерлогами и говорила, что именно они «задвинули» маму и не давали ей ролей. В детстве ему становилось за маму обидно — он представлял, что какие-то люди берут ее, неподвижную и безжизненную, точно такую же, какой она стала, когда подвесила себя за шею к балке солярия, и задвигают, будто предмет, в темную нишу в стене, но пахнущая кремом мама продолжает улыбаться даже оттуда, и только Роберту видно, что на самом деле она плачет.

Он вырос, а обида никуда не делась — просто свернулась в клубок и стала внутри него, большого, не так заметна.

Он вдруг почувствовал нестерпимое желание оказаться в студии, закрыть дверь, задернуть шторы — я здесь, я вернулся, я больше никуда не уйду — и остаться там до утра, но нужно было потерпеть до выставки и приготовить все к появлению Марты, хотя бы побелить стены, отмыть полы и стекла, вытереть пыль, чтобы не отпугнуть ее от нового гнезда непрезентабельным фасадом. Мысль о гнезде породила улыбку — Марта ждала ребенка. Его ребенка. Роберт представил себе их ячейку: одна комната на первом этаже и одна на втором, солнечный свет, тени на стенах, и объятия ветхого дома, словно великан держит гниющими лапами крошечное полупрозрачное яйцо — так будет, так будет, так будет — и заторопился к метро, обогретый не то выпитым, не то мыслями о грядущем; он был счастлив с ней, как не бывал еще ни с одной женщиной; ему хотелось, чтобы оставшееся до выставки время длилось не дольше взмаха ее ресниц, но так не бывает. Так не бывает.

Он вернулся к жене: в темноте отпер дверь своим ключом, скинул ботинки, подцепив сначала правый, а затем левый, нашарил ногами тапочки и почти сразу наподдал чему-то невидимому, прислоненному к стене — предмет грохотнул металлически и стеклянно, Роберт отыскал его ощупью и, прижав к груди, притащил в кухню, где можно было уютно засветить четыре лампы под кухонными шкафами и разглядеть то, что оказалось в руках — он уже видел, он знал, он догадался почти сразу, и от этой догадки его кинуло из жара в озноб: Лилия была здесь, и она принесла сюда его портрет — зачем? Фотография была сделана задолго до того, как он бросил Лилию ради ее подруги, ладной кареглазой подруги с чуть вздернутым носом, строгими глазами и родинкой на шее. Он помнил: вино горчило, они с Лилией нашли старые кассеты и вручную распутывали пленки, ее губы горчили, снаружи сгущались тучи, можно было курить прямо в студии, но куда интересней было сгонять на крышу и вернуться с ветром в волосах, табак горчил, она встала на колени, чтобы он вошел в нее сзади, дождь опустился мгновенно, у нее был пленочный «Зенит», он надел ее чулки и юбку, молния не сошлась, он сидел и боялся раздвинуть колени, она щекотала его, чтобы растормошить, он боялся ее, боялся себя… Измученный капрон свисал двумя невесомыми лентами. Он набросил их ей на шею. Он тогда еще не знал, что это надолго.

Спустя столько лет все это не имело никакого смысла, и все же она принесла его портрет жене и оставила его в прихожей, прислонив к стенке — зачем?

Наверняка рассказала про Марту, хоть и пообещала молчать — тем временем он курил и вспоминал все, что ему известно о супрематизме, — рассказала, хоть и знала о нестабильном психическом состоянии жены, а может, именно поэтому, — на белоснежном листе бумаги начали появляться очертания его студии, жилой ячейки типа «F» в доме Наркомфина — рассказала…

Завтра же он наймет грузчиков, чтобы вывезли оттуда весь хлам. Стены будут белоснежны, лестничный пролет разобьет натрое фреску в духе Кандинского — Роберт так давно не рисовал, что сейчас у него зудели руки. По стенам и потолку наперегонки устремились черные линии разной длины и протяженности, в окна било солнце, красные и оранжевые кресла столпились вокруг пластикового куба-столика, весь второй этаж заняла кровать, и Роберт мгновенно вспомнил, у кого из знакомых дизайнеров можно было разжиться подходящей. Изысканная фаянсовая пиала от Villeroy&Boch воспарила в лучах подсветки с изменяемой яркостью, не касаясь пола, а над нею засияло мозаичное панно с «Черным крестом на красном овале»; ставить душевую кабину Роберт не хотел категорически, но любая ванна съела бы львиную долю габаритов и без того мизерного санузла — здесь нужно было нечто крошечное, совершенно уникальное, такое же, как его девочка, и на память отчего-то пришла обстановка в доме Сальвадора Дали в Порт-Льигат, где всё, включая размер унитаза, дверные проемы, высоту ступеней и потолков, было приспособлено под невысокий рост возлюбленной художника Галы, а с крыши глядели на морской залив белоснежные женские головы с затылками, похожими на глянцевые яйца, — а может, это и были яйца, Роберт в точности уже не помнил.

Он рисовал, решительно ни о чем не забывая, и когда в изножье кровати возник крошечный купол колыбели, ему осталось только отложить карандаш, опустить голову и медленно, с наслаждением дышать.

8ef6a0a95b9516b412517576c78a7b09f4d668871294619e4884d3d7e86162de.jpg
Фото: Jr Korpa/Unsplash

Марина Козинаки. Наша Рыбка. Фрагмент повести

В семь утра зазвонил будильник, который я забыл отключить еще со времен учебы. Я подскочил, совершенно не понимая, что это за звук, откуда он идет и почему от него у меня такая резкая головная боль. За окном было темно. В комнате — тоже, и только оранжевый свет уличного фонаря чуть подсвечивал непривычно узкий и пустой подоконник. Я не узнавал очертания комнаты.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Как повысить самооценку и обрести уверенность? 11 советов психолога Как повысить самооценку и обрести уверенность? 11 советов психолога

Заниженная самооценка мешает нам строить здоровые отношения и карьеру

Psychologies
Техпарад Техпарад

Новости мира науки и техники

Популярная механика
Цвет настроения Цвет настроения

Универсальный современный интерьер с элементами ар–деко для молодой семьи

SALON-Interior
Дальние родственники. Азиатские наследники Jeep Дальние родственники. Азиатские наследники Jeep

Все легендарные модели азиатских внедорожников — потомки Jeep

4x4 Club
Сокровища Урарту Сокровища Урарту

Четыре сокровища древнего Урарту

Вокруг света
Вещи, мысли и музыкальные наследники Курта Кобейна Вещи, мысли и музыкальные наследники Курта Кобейна

Esquire разобрался в мыслях, вещах и музыкальных наследниках Курта Кобейна

Esquire
Фактор Дурова vs фабрики троллей. Как соцсети влияют на протесты Фактор Дурова vs фабрики троллей. Как соцсети влияют на протесты

Роль соцсетей в протестах 2010-х годов была не столь однозначной

Forbes
От аэросаней до пенного огнетушителя: 5 важнейших российских изобретений От аэросаней до пенного огнетушителя: 5 важнейших российских изобретений

Кто придумал сварку, почему пена тушит нефть и как придумали батареи

Популярная механика
О дивная новая Тилимилитрямдия! 6 проектов идеального государства О дивная новая Тилимилитрямдия! 6 проектов идеального государства

Плох тот философ, что не предложил своей модели идеального мира

Maxim
Быть начеку: краткий гид по оружию самообороны Быть начеку: краткий гид по оружию самообороны

Есть два типа людей: одни с пистолетом, другие копают

Популярная механика
Лепота спасет мир Лепота спасет мир

Группа «Фабрика» обрела новую участницу – Марию Гончарук

Maxim
Главный режиссер Росгосцирка Юрий Квятковский: Успех современных цирковых постановок кроется в подаче Главный режиссер Росгосцирка Юрий Квятковский: Успех современных цирковых постановок кроется в подаче

Юрий Квятковский о его планах на новой должности и традиционализме в цирке

СНОБ
Мондо Дюплантис – швед, который повторит судьбу Усейна Болта Мондо Дюплантис – швед, который повторит судьбу Усейна Болта

Кажется, мировой рекорд Сергея Бубки доживает последние месяцы

GQ
«Как понять, что я нормальный?» «Как понять, что я нормальный?»

Что такое норма и где граница, за которой кто-то становится «ненормальным»?

Psychologies
Безнадежный тупик: почему страна богатеет, а доходы граждан падают Безнадежный тупик: почему страна богатеет, а доходы граждан падают

Госбюджет России в превосходной форме, а вот в экономике все неладно

Forbes
Атипичный кризис и его последствия. Получится ли у России «отсидеться в окопе» Атипичный кризис и его последствия. Получится ли у России «отсидеться в окопе»

Максимум, на что может надеяться — упасть чуть менее больно, чем остальные

СНОБ
Правда от Росстата: исчезнувший бум промпроизводства и признание роста сырьевой зависимости Правда от Росстата: исчезнувший бум промпроизводства и признание роста сырьевой зависимости

Правда ли, что сырьевая зависимость экономики России за последние годы усилилась

Forbes
«Спортсмен должен смотреть на тренера, как на удава»: Ирина Слуцкая о проблемах современного спорта и новом шоу «Спортсмен должен смотреть на тренера, как на удава»: Ирина Слуцкая о проблемах современного спорта и новом шоу

Ирина Слуцкая об экономике ледовых шоу и тренерских методиках

Forbes
Метро не только для русских Метро не только для русских

Как мигрант отсудил миллион у националиста

Русский репортер
Сезонное предложение Сезонное предложение

Зима – идеальное время для проведения пилингов

Лиза
Как выбрать гимнастический обруч Как выбрать гимнастический обруч

На что стоит обратить внимание, выбирая гимнастический обруч?

Cosmopolitan
Телефонное излучение: какие смартфоны считаются опасными Телефонное излучение: какие смартфоны считаются опасными

Любите подолгу болтать по мобильнику?

Популярная механика
Вторжение Вторжение

Ижорские заводы стали первым российским поставщиком для проекта «Сахалин-2»

Эксперт
Това Мирвис: Женский клуб Това Мирвис: Женский клуб

Роман американской писательницы Товы Мирвис, который выйдет весной

СНОБ
Как эквадорец с русскими корнями перезапустил шаткий стартап с нуля, сделав его «единорогом» Как эквадорец с русскими корнями перезапустил шаткий стартап с нуля, сделав его «единорогом»

Как эквадорец с русскими корнями запустил бизнес стоимостью более $1 млрд

Forbes
“Предсказание Терминатора”: как видит мир автопилот машины “Предсказание Терминатора”: как видит мир автопилот машины

Автопилота легкового автомобиля выглядят впечатляюще и пугающе

Популярная механика
Лыжи и шубы: какой бизнес растопила аномально теплая зима Лыжи и шубы: какой бизнес растопила аномально теплая зима

Рассказываем, кто понес убытки, а кто пока выигрывает от изменения погоды

РБК
Снимите белое пальто: как сохранить хорошую должность после 40 лет Снимите белое пальто: как сохранить хорошую должность после 40 лет

Кому я нужен после 40?

Forbes
«Обещай, что ты не сдашься»: Наталья о том, как пережила болезнь мужа «Обещай, что ты не сдашься»: Наталья о том, как пережила болезнь мужа

Сегодня, в День всех влюбленных, мы хотим рассказать историю любви

Cosmopolitan
Волшебные девяностые Волшебные девяностые

Андрей Могучий поставил в Театре Наций «Сказку про последнего ангела»

Эксперт
Открыть в приложении