Нюта Федермессер вдохнула жизнь в сельский дом милосердия в Ярославской области

TatlerОбщество

Высший свет

Глава фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер вдохнула жизнь в сельский дом милосердия в Ярославской области. А в Ксению Соловьёву вселила веру в чиновников.

Фото: Иван Берёзкин

Нюта Федермессер (фонд «Вера») в поселке Поречье-Рыбное. Шерстяные пальто и жакет, все Max Mara; легинсы из вискозы и эластана, Marina Rinaldi.

Вчера у Нюты Федермессер был длинный день. Хороший день, насыщенный. Такой, что даже телефон некогда было в руки взять. В одиннадцать вечера она открыла вотсап. И разрыдалась.

С самого утра Нюта вместе с Ингеборгой Дапкунайте выступали в Сколково перед большими людьми — вице-губернаторами и региональными министрами. Рассказывали о благотворительности, о своем фонде «Вера», о паллиативной помощи. Чиновники съехались в Москву повышать квалификацию, и в рамках повышения у них была неделя волонтерства. Нюта терпеливо объясняла мужчинам «с лицами будто на предвыборных плакатах «Вперед в будущее», что те, кто работает волонтерами на футбольных матчах, совсем не подходят для работы волонтерами в хосписе. Как не подходят и те, кого поисковые организации вроде «Лиза Алерт» оторвут с руками и ногами. Говорила, что волонтером может быть любой, важно только понять, зачем и где. Размышляла перед чиновной аудиторией о том, стоит ли заявлять о добрых делах во всеуслышанье или творить благо молча, без популизма. На вопрос, кто из них считает, что их должность предполагает социальную ответственность, руки подняли все. Когда Нюта спросила, кто знает, что такое хоспис, рук осталось восемь. Кто был в хосписе? Двое.

После теоретической части была практическая. Президентские кадровые резервисты отправились кто в детский дом, кто в больницу. В хоспис пожелали ехать лишь несколько человек, что Нюту, впрочем, не расстроило: «Если это был их сознательный выбор, значит, они точно будут нам помогать и содействовать. И их можно погрузить в контекст лучше, чем если бы их было сорок».

С папой в Москве, 1992.

Мужчины в костюмах закупили товары строго по выданному списку: «сласти, алкоголь, сигареты, женские косметички, оливки, маленькие расчесочки, огурчики маринованные, журналы со сканвордами, мужские носки больших размеров со слабой резинкой». Надо думать, уже тогда в головах государственных людей случился когнитивный диссонанс: куда их везут?

Сначала приехали в образцово-показательный, если этот эпитет уместен, Первый московский хоспис. Тот, что в 1992‑м был открыт на улице Доватора по инициативе Нютиной мамы, онколога Веры Васильевны Миллионщиковой. Там вице-губернаторам и региональным министрам стало понятно, что хоспис — это не белые больничные стены, приборы, безжалостно отсчитывающие последние секунды жизни, и тотальный страх перед тем, что начнется, когда этот отсчет завершится. Оказалось, хоспис — это обычный дом с коврами, занавесками, картинами, буфетом, книгами. Место, где устраивают романтические ужины при свечах, пикники на траве, где играют в карты и даже женятся. Где совсем не больно и уже не так страшно. Куда можно зайти двадцать четыре часа в сутки. Первое, что Федермессер сделала, возглавив в 2016‑м Центр паллиативной помощи в Марьиной Роще, — это помогла охраннику разучиться подпирать на ночь дверь доской. Нюта его этой доской чуть не огрела.

С улицы Доватора представители власти отправились как раз в Центр паллиативной помощи — серое советское здание, семь этажей, коридорная система. Прикрепили к груди бейджи с именами. Никаких регалий, просто и понятно: «Дмитрий, волонтер». Покатили по коридорам «тележки радости» с купленным по спискам. Тем, кто не понял на лекции в Сколково, сразу стало ясно, что такое «доступная среда»: попробуй катить тележку, если всюду порожки и лестницы. «А сигареты для кого?» — интересовались костюмы. «Для пациентов». — «А коньяк?» — «Так тоже для них». — «А у вас что — можно?» Очень быстро высокие чины стали садиться на корточки, чтобы быть вровень с больными, а еще лучше ниже — это не правило в хосписе такое, это происходит инстинктивно. В какой-то момент процессию окликнула пациентка: «Мужики, поправьте одеяло». Костюмы вернулись, поправили. Один прослезился: «Меня три года никто мужиком не называл. Как вы вообще добиваетесь, чтобы здесь не было подхалимажа?!» Другой ему ответил: «А здесь не надо».

Еще один впечатлительный вице-губернатор потом рассказывал Нюте о мужчине, которого увидел в палате: «Не старый совсем. Уже не встает. Мне сказали, ему два-три дня осталось. Я предложил все, что было в тележке. Он от всего отказался. Лежал лицом к стенке, меня не замечал. И я говорю ему: «Ну чего, давай выпьем тогда?» Он откликнулся: «Давай». Всего три слова смог сказать: «коньяку», «воды», «селедку». Но такое счастье в его глазах было — будто не больничный потолок над ним, а небо». Слуг народа сильно удивило, что врач, проводя обход, никуда не спешит. Дает пациенту ягодку и терпеливо ждет, чтобы убедиться: человек ягодку прожевал, не поперхнулся. «Удивительно, ваш персонал не хочет доминировать», — говорили чиновники. «Мне эта формулировка — «не хочет доминировать» — в голову даже не пришла бы, — рассказывает Нюта. — А им пришла. Однажды в Питере, на Экономическом форуме, я смотрела на тысячи этих спин. Одинаковые темно-синие пиджаки, идеально посаженные. Аккуратные волосы, ухоженные ногти — я на эти вещи всегда обращаю внимание. И ноль либидо. Ноль мужской энергетики. Такой обратный эффект: они хотят власти, потому что власть — это сексуально, а получается, что тестостерон, наоборот, падает. Оживают они, когда говоришь с ними о смерти, а не о жизни. Потому что как бы много власти они ни имели, сколько бы ни ездили в Куршевель, все боятся смерти. Даже если есть деньги лечиться в Швейцарии, умирать хочется дома, там, где корни. Когда с этими людьми говоришь о смерти, в них просыпается что-то человеческое. Да, это очень тугая аудитория. Но эта аудитория больше других хочет быть хорошей. Их ведь все ненавидят. Причем и они друг друга тоже. Это люди, которые живут жизнью, далекой от нашей, и в ней много говна и смрада. Когда меня спрашивают: «Вы правда верите в то, что все люди хорошие?» — я отвечаю: «Я верю в то, что все хотят быть хорошими». Вы знаете хотя бы одного человека, который мечтал бы оставить после себя гору трупов? Все рождаются одинаковыми, с розовыми пятками и попами. Нас все любят и целуют во все места, когда мы маленькие. Мы идем по улице за руку с мамой, и все нам улыбаются. Эта энергетика со временем теряется. Но до конца ведь ее не убьешь, людям надо дать возможность снова излучать любовь. Они хотят, но не знают, как это сделать».

С мужем, 2018.

И вот в одиннадцать вечера Нюта, отдав все силы тому, чтобы кадровый резерв президента Путина снова стал излучать любовь, выдохнула. Заперлась в кабинете и попросила у верного помощника Димы телефон, «на пять минут, расслабиться». Дима робко сказал: «Не надо телефон». Весь день, пока Нюта водила по хоспису сановных волонтеров, ее поливали в соцсетях грязью — информагентства сообщили, что Анна Константиновна Федермессер вступила в Общероссийский народный фронт. Писали всякое — от доброжелательного с виду «нет, ты не понимаешь, тебя используют: улучшат свою репутацию твоим именем, прожуют и выкинут» до хрестоматийного, в лучших традициях фейсбука (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) «продажного ничтожества». «Я взяла у Димы телефон. Все это увидела. И разрыдалась. Как если бы ты шел и вдруг от какого-то неожиданного звука испугался, до слез. Я не могла успокоиться. Вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которой нужно, чтобы папа высморкал ей нос своим платком и обнял».

За день до этого Нюта собрала коллег по фонду «Вера» и предупредила: такая вот новость, меня пригласили в ОНФ, будут гадкие комментарии. Реакция последовала примерно следующая: «Анна Константиновна, а ОНФ — это что?» «Этим людям некогда читать фейсбук (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена), понимаете? Они работают. Для них ОНФ и НТВ — аббревиатуры одного толка. В соцсетях пишут те, кому нечего делать, кому просто приятно баламутить общественность. Они сами эту повестку создают. Если у тебя другая повестка, если ты занят тем, что добываешь какому-нибудь Ивану Ивановичу в Ярославле обезболивающее, у тебя нет времени не то что писать такое — даже читать. Просто надо делать свое дело на своем месте. И этому не может помешать никакое говнометание».

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Вне игры Вне игры

Тата Карапетян, героиня самого громкого светского расставания сезона

Tatler
Как кражи картин из музеев влияют на арт-рынок Как кражи картин из музеев влияют на арт-рынок

Вспоминаем самые знаменитые музейные кражи

Forbes
Покидая Ленинград Покидая Ленинград

Откровения Матильды Шнуровой

Esquire
Дорога к хламу Дорога к хламу

Суть вещей в том, что они появляются, множатся и заполняют всю квартиру

Добрые советы
Черно-белое кино Черно-белое кино

Блейк Лайвли – о том, как била Джуда Лоу и боролась против голливудских клише

Cosmopolitan
7 замечательных фактов о фильме «Джентльмены удачи» 7 замечательных фактов о фильме «Джентльмены удачи»

Все важное о великой советской комедии «Джентльмены удачи» в одной статье

Maxim
54 м² 54 м²

В квартире по проекту архитектурного бюро BIGO позаботились о комфорте кота

AD
Быть Ульфом Старком Быть Ульфом Старком

О творчестве одного из самых любимых шведских писателей

Seasons of life
Производство крыльев для МС-21 оказалось под угрозой из-за санкций США Производство крыльев для МС-21 оказалось под угрозой из-за санкций США

Вашингтон запретил поставки в Россию композитных материалов, выпускаемых в США

Forbes
Какие позы любят девушки? 9 самых-самых (бонус: позиции, которые их бесят) Какие позы любят девушки? 9 самых-самых (бонус: позиции, которые их бесят)

Какие позы любят девушки? 9 самых-самых (бонус: позиции, которые их бесят)

Playboy
За неподобающие поведение: самые скандальные увольнения топ-менеджеров За неподобающие поведение: самые скандальные увольнения топ-менеджеров

За неподобающие поведение: самые скандальные увольнения топ-менеджеров

Forbes
Проснись и пой Проснись и пой

Как Саша Траутвейн, 20‑летний сибиряк, выбился в иконы стиля

Vogue
Как растут города. Этажность российских городов выросла в два раза за три десятилетия Как растут города. Этажность российских городов выросла в два раза за три десятилетия

Российские города продолжают неумолимо расти вверх

Forbes
Кибервоины Кибервоины

Сравнительный тест Volvo XC90 и Volkswagen Touareg

АвтоМир
Зимняя сказка: 5 фильмов о красоте, которые продлят новогодние каникулы Зимняя сказка: 5 фильмов о красоте, которые продлят новогодние каникулы

По-зимнему красивые и уютные фильмы

Cosmopolitan
Как новые привычки и технологии меняют индустрию спорта Как новые привычки и технологии меняют индустрию спорта

Привычки потребителей становятся основными двигателями в индустрии спорта

Forbes
План на выходные: номинанты на «Оскар» и ночь с Камбербэтчем План на выходные: номинанты на «Оскар» и ночь с Камбербэтчем

Forbes Life докладывает, чем заняться в Москве с 24 по 27 января

Forbes
Почему мы набираем вес в отношениях: истории четырех женщин Почему мы набираем вес в отношениях: истории четырех женщин

Почему мы набираем вес в отношениях: истории четырех женщин

Psychologies
От 70-х до От 70-х до

Мода капризна и переменчива, но при этом циклична

Cosmopolitan
Экономический кризис несет здоровье людям Экономический кризис несет здоровье людям

Периоды спада в мировой экономике сопровождаются падением смертности

Forbes
Как вовремя отпустить сына и дать ему повзрослеть Как вовремя отпустить сына и дать ему повзрослеть

Когда пора отпускать детей? И что бывает, если этого не сделать?

Psychologies
4 простых шага к брутально-идеальным бровям (и зачем тебе это вообще надо) 4 простых шага к брутально-идеальным бровям (и зачем тебе это вообще надо)

Если твои глаза — это окна в твою душу, тогда брови — это шторы

Playboy
Стремительно ворвались в стабильность Стремительно ворвались в стабильность

Продажи новых автомобилей в России вновь пошли вверх

АвтоМир
Мозги и воля Мозги и воля

Российско-японские отношения подошли к драматичной развилке

Огонёк
Без страха и упрека Без страха и упрека

Кира Найтли могла уйти из кино 11 лет назад!

Grazia
Почему мужчины не ценят повышенную заботу и доброту? Почему мужчины не ценят повышенную заботу и доброту?

О том, почему страдают добрые и заботливые девушки

Psychologies
Почему стиль Мэри Поппинс сегодня на пике популярности Почему стиль Мэри Поппинс сегодня на пике популярности

Как повторить фирменный образ Мэри Поппинс

Vogue
Египетская сила Египетская сила

В Каире все спокойно, сообщает Геннадий Иозефавичус

Tatler
Храмовый сайдинг Храмовый сайдинг

«Народная реставрация» с благими намерениями

Огонёк
Против правил: путь Cellgene к $100 млрд Против правил: путь Cellgene к $100 млрд

Против правил: путь Cellgene к $100 млрд

Forbes
Открыть в приложении