Бунин, Достоевский, мухоморы и белена
В то время как образы людей и животных в текстах русских писателей давно стали нашим культурным достоянием, а пейзажам в романах и стихотворениях посвящены целые тома, по-прежнему остаётся обойдена вниманием тема грибов — незаметных героев русской литературы. Петербургская писательница София Синицкая — автор книги «Сияние «Жеможаха», вошедшей в этом году, кажется, во все шорт-листы литературных премий, — изучила для «Полки» гриб мухомор и написала о том, что он делает с людьми, в частности с героями Бунина и Достоевского.
В справочных материалах о жизни Ивана Алексеевича Бунина предлагается ряд «интересных фактов»: не любил математику, получил Нобелевскую премию, ненавидел советскую власть, эмигрировал во Францию, терпеть не мог букву «ф», коллекционировал аптечные пузырьки, десять лет жил в одном доме с женой и любовницей, хорошо умел танцевать, был непрактичным человеком, очень любил брата Юлия и луговую траву на вкус. Для нашего разговора важным представляется ещё и тот факт, что, будучи ребёнком, Бунин сильно отравился беленой. Проследим связь некоторых его произведений с этим драматическим событием из детства.
***
В 1921 году во Франции Бунин пишет рассказ «Косцы». Что в нём происходит? Да почти ничего. Барин смотрит, как работает и отдыхает артель косцов. Рязанские косцы замечательно поют и дружно, споро, ладно работают в «наших, орловских, местах». Бунин обрамляет образ «мужика» романтическими, фольклорными узорами в духе Билибина (дивные птицы, растения, ромбики, сердечки), однако «проговаривается» — и в читательском воображении (за всех не скажу, но в моём-то уж точно) симпатичная физиономия рязанского косца вдруг искажается ухмылкой ведьмака, судорогой шамана:
Они сидели на засвежевшей поляне возле потухшего костра, ложками таскали из чугуна куски чего-то розового. <…> И вдруг, приглядевшись, я с ужасом увидел, что то, что ели они, были страшные своим дурманом грибы-мухоморы. А они только засмеялись:
— Ничего, они сладкие, чистая курятина!
Известно, что симптомы опьянения мухомором аналогичны симптомам, производимым опиумом и гашишем. В исследовательских работах об употреблении мухоморов1 говорится о трёх стадиях опьянения.
Для первой стадии съедают от одного до пяти грибов, дозировка зависит от физических и психических качеств потребителя. Человек чувствует бодрость, оживление, лёгкость, поёт, улыбается, находится в состоянии особенной весёлости, приобретает особенную проворность и ловкость. Охотники северных народов перед началом охоты ели (едят?) мухомор, «чтобы быстро за оленем бегать». Юкагиры делали из мухоморов настойку для выполнения трудной монотонной работы. Принимают мухомор и для храбрости: пожилая корячка, узнав, что внук стесняется идти в клуб на танцы и боится девушек, провела дома специальный обряд и дала внучку мухоморчик. Об этом сообщает Олард Диксон в «Мистерии мухомора».
Этнограф, исследователь русской народной медицины Гавриил Иванович Попов писал о повсеместном употреблении мухоморной настойки в Орловской, Вологодской, Ярославской и прочих губерниях. В рецептах есть настои, которые делают (варят, томят) в печке, — в них, как считают некоторые специалисты, яд под действием температуры нейтрализуется. Также есть и снадобье из непроваренных мухоморов. Вот что пишет Попов в интереснейшей книге «Русская народно-бытовая медицина» (опубликована в 1903 году): для получения «мухоморного спирта зрелые экземпляры гриба разламывают на кусочки, иногда пересыпают солью, наполняют ими бутылку, закупоривают и ставят на несколько дней в тёплое место, а иногда зарывают в землю или навоз»2 . Такая настойка сохраняет психотропное действие гриба, мы вправе предположить, что и орловская бабушка могла дать внучку ложечку для храбрости, чтобы не боялся пойти к девкам на гулянье, или для бодрости, чтобы хорошо работал. Но, скорее всего, внучок взбодрился рюмкой, у нас, при мухоморном изобилии, другая традиция.
От неумеренного употребления (пять-девять грибов) наступает вторая стадия: начинаются галлюцинации, приходят духи, черти, мухоморы, кому — кто, лицо и всё тело дёргается, глаза вылезают из орбит и проч. В третьей стадии мухоморник находится в бессознательном состоянии, путешествует по иным мирам, по дальним уголкам Космоса.
В этнографических работах об употреблении мухомора чётко говорится, что человек «простой», коренной, близкий земле, природе, с сознанием, не замутнённым «цивилизацией», грубо говоря «первобытный», получает от мухомора скорее пользу, чем вред: он в хорошем настроении, ему проще выполнять физическую работу, он приятно воодушевлён. Он знает, нутром чувствует свою «дозу», дурманом не злоупотребляет, если дело доходит до видений, то они не страшные, духи к нему приходят родные, вежливые, доброжелательные. В то же время человек, стоящий на более высокой социальной и культурной ступеньке развития (или более низкой, если считать, что цивилизация ведёт к деградации), может от мухомора погибнуть. Описаны случаи, когда русские служилые люди, оказавшиеся на Севере, от употребления мухоморов погибали или причиняли себе серьёзный вред, например, кто-то мог «по приказанию духа» запросто вспороть себе живот. (При этом известно, что представители северных народов, способные выдерживать мухоморный психоделический удар, быстро сгорали от водки, огненная вода не приносила им никакой пользы, в отличие от мухомора. Русский же всю жизнь может пьянствовать, и ничего.)
Коряки утверждают, что мухомор вдохновляет их на сочинение песен. Этлой Камчачу, он же Юрий Алотов, современный корякский поэт, музыкант, этнограф, принимал мухомор для усиления интуиции и творческого вдохновения. (Об этом сообщает в своей книге Олард Диксон.) Одно из главных произведений Алотова — «Родовой камень» о легендарном шамане Элое, расстрелянном в 1930-х годах. О нём не осталось никаких биографических материалов, поэту многое пришлось домысливать самому. Возможно, дух-мухомор помог Юрию — свёл его на дорогах иных миров с этим шаманом.