«Я пишу, чтобы показать настоящих героев»
Беседа с Ричардом Морганом
Пятнадцать лет назад вышел дебютный роман Ричарда Моргана «Видоизменённый углерод». Книга моментально принесла автору известность, а также престижную премию имени Филипа Дика. Вскоре после этого права на экранизацию романа приобрёл знаменитый голливудский продюсер Джоэл Сильвер — за внушительную сумму, которая позволила Моргану полностью посвятить себя писательству. В середине нулевых романы Моргана добрались и до России, но трилогия, начавшаяся с «Видоизменённого углерода», так и не была полностью издана на русском. В этом году грядёт её второе пришествие на прилавки отечественных книжных магазинов, а на телеэкраны вскоре выйдет сериал по мотивам «Видоизменённого углерода». В преддверии этого нам удалось встретиться и пообщаться с писателем.
«Людские страсти и желания,
в сущности, не меняются»
Романы о Такеси Коваче уже выходили в России, но с тех пор прошло более десяти лет. Сейчас готовится переиздание «Видоизменённого углерода», и для многих читателей оно, скорее всего, станет первым знакомством с вашими книгами. Для таких новичков скажите: чего им ожидать?
Я бы сказал, что это остросюжетная научная фантастика, написанная в традициях классических американских детективов. Ориентирами для меня служили произведения таких авторов, как Дэшил Хэммет и Рэймонд Чандлер, и я постарался перенести их фирменные черты в фантастику. Кроме того, отчасти цикл навеян ранними образцами киберпанка. Особенно работами Уильяма Гибсона, чьё творчество оказало на меня большое влияние. И если вам нравятся романы, которые Гибсон писал на заре своей карьеры, думаю, приключения Такеси Ковача тоже должны прийтись вам по вкусу.
Надеюсь, мне удалось вплести в сюжет ряд интересных научно-фантастических идей, но всё-таки основной фокус в моих книгах сделан на динамичные приключения с обилием жестокостей и секса. Как такое может не нравиться?
Действие трилогии о Коваче разворачивается в далёком будущем, когда человечество освоило космические перелёты, научилось переносить сознание из одного тела в другое и почти бесконечно продлевать жизнь. Но все эти достижения не так уж сильно изменили людей, и они подвержены тем же страстям и порокам, что и мы. На ваш взгляд, прогресс не сумеет всерьёз нас изменить?
Как мне кажется, если что и оставалось неизменным на протяжении всей нашей истории, то это человеческая природа. Именно поэтому мы и сегодня можем смотреть шекспировские постановки, прекрасно понимая мотивации персонажей. За столетия, которые минули с тех пор, как они были созданы, людские страсти и желания, в сущности, не изменились. Думаю, не поменяются они и спустя ещё пятьсот лет.
Конечно, в перспективе перед нами может встать вопрос генетического усовершенствования человека. Вполне вероятно, у нас появится возможность радикально себя изменить. В этом случае, конечно, не исключено, что нашими потомками будут двигать совершенно иные мотивы, нежели нами и нашими предками.
Но я не стал касаться этой темы в романах о Коваче. Во-первых, потому что во время их написания она ещё не была у всех на слуху, как сейчас. Я , конечно, знал об исследованиях в области генной инженерии, но не представлял, какие она открывает перед нами перспективы. Во-вторых, изменения в природе человека представляются мне очень опасной областью. Мне кажется, если они будут реализованы, то не потому, что люди захотят себя улучшить, — изменения будут навязаны сверху. Например, правительства могут попытаться сделать граждан более управляемыми. Или я легко могу представить, как, например, солдат решат сделать более склонными к насилию, лишив их способности сочувствовать.
По своей же инициативе люди, думаю, вряд ли захотят кардинально менять себя или своих детей. Конечно, если речь пойдёт о том, чтобы дать своему ребёнку иммунитет к раку, едва ли нормальный родитель от этого откажется. Но, думаю, адекватный человек вряд ли захочет, чтобы его дети мыслили и чувствовали иначе, нежели он сам.
В общем, если не мы, то наши дети и внуки увидят, как человек улучшает себя, но не думаю, что это будут изменения, радикально меняющие наш образ мыслей и структуру общества.
В «Видоизменённом углероде» есть персонажи, мафы, которые максимально приблизились к обретению бессмертия и живут уже сотни лет, но это приносит им и обществу новые проблемы. На ваш взгляд, стоит ли нам стремиться к обретению вечной жизни или это своего рода ящик Пандоры?
Мне кажется, вполне естественно стремиться к бессмертию или, по крайней мере, к увеличению продолжительности жизни, ведь никто не хочет умирать. В моём представлении бессмертие сродни священному Граалю — все хотят его обрести, но никто толком не представляет, что же это такое.
При этом за последнее столетие мы уже значительно увеличили продолжительность человеческой жизни. Если бы мы перенеслись в конец XIX века, то увидели бы, что в Англии, например, очень немногие мужчины доживали до пятидесятилетия. Теперь же в цивилизованных странах люди спокойно доживают до шестидесяти и семидесяти лет. И , как мне рассказывали учёные, работающие в области продления жизни, уже через несколько поколений её средняя продолжительность может достигнуть ста пятидесяти лет.
До настоящего бессмертия мы если и доберёмся, то вряд ли в обозримом будущем. Впрочем, технологии развиваются так стремительно… Возможно, если дать человеку дополнительные пятьдесят лет жизни, этого окажется достаточно, чтобы он дожил до того момента, когда наука даст ему ещё сто лет, — и так далее. Без сомнения, человечество не откроет секрет вечной жизни в одночасье, но постепенно мы вполне можем до него добраться. В общем, я не считаю бессмертие какой-то недостижимой химерой.
В вашей версии будущего герои сталкиваются не только с фантастическими, но и с вполне обыденными для современного человека проблемами: например, полиция закрывает глаза на преступления против малообеспеченных людей. Можно ли сказать, что мир Ковача навеян современностью?
Да, безусловно. Романы о Такеси Коваче часто называют антиутопиями, но сам я не стал бы их так характеризовать. Я бы сказал, что просто экстраполирую на страницах своих книг то, что вижу сегодня вокруг нас. В них я предлагаю читателям несколько пессимистичный прогноз на основе современных тенденций. Например, непотизм в какой-то степени естествен для человека — вполне логично поддерживать прежде всего своих родных и близких, и правительству очень сложно с этим бороться. Так что в моих книгах и спустя века это остаётся насущной проблемой.