Выбраться из гетто
Какую фантастику пишут в Испании
С 17 по 20 августа под Санкт-Петербургом проходила Фантастическая ассамблея — один из самых авторитетных международных конвентов в России. За прошлые годы ассамблею в качестве почётных гостей посетило немало известных зарубежных фантастов: Кори Доктороу, Йен Макдональд, Питер Уоттс, Аластер Рейнольдс, Ким Ньюман, даже сам Джордж Р. Р. Мартин! В нынешнем году на конвенте побывали британец Адам Робертс и испанец Феликс Х. Пальма. Беседу с Робертсом мы публиковали в октябрьском номере журнала. Что до испанского писателя, то вместо интервью мы решили разместить доклад, с которым он выступил на ассамблее. Этот доклад Пальма переработал специально для публикации в «Мире фантастики».
Как стать писателем-фантастом в Испании
В Испании не существует такого явления, как профессиональный писатель-фантаст. Этот факт я c прискорбием обнаружил, когда сам начал сочинять книги.
Я стал писать, поскольку литература оказалась единственным доступным мне средством рассказывать истории, ну а рассказывать их мне хотелось с самого детства. Помню, когда я ребёнком смотрел кино, я куда сильнее интересовался реакцией на него моих братьев или родителей, чем самим фильмом. Уже тогда я знал, что больше всего счастья мне принесёт умение вызывать эмоции с помощью своих историй: чтобы те, кто с ними познакомился, смеялись, плакали, дрожали, задыхались, задумывались, может быть, даже влюблялись.
Но я не имел отношения к кино и недостаточно хорошо рисовал, чтобы рассказывать истории в картинках. Зато у меня была печатная машинка — громадная, тяжёлая, серая. Я помню, что, садясь за это старинное устройство, ощущал себя пианистом: я ласково касался её клавиатуры, понимая, что в ней прячутся, уменьшенные до предела, все слова, обитающие в словаре, и что они — единственный материал, с помощью которого я могу рассказывать истории.
В ту пору я узнал, как звучат эти клавиши, как работает каждая, как возникают их волшебные комбинации. Меня зачаровала музыка, которую я извлекал из древнего аппарата, и я едва мог сосредоточиться на той истории, которую мне так хотелось рассказать. Никогда ранее до знакомства с печатной машинкой я не смотрел на язык так. Первый рассказ, который я сочинил, начинался с того, что главный герой сидел на зимнем пляже, глядя на распростёртое перед ним море. И я никак не мог закончить описание первой волны — оно занимало четыре страницы, полные метафор и прилагательных, которые громоздились друг на друга.
Тогда я понял, что способен рассказывать истории, хотя и не знал в точности, как их рассказывать — как выстраивать повествование, располагать сцены в нужной последовательности, использовать диалоги… Так что мне нужно было изучить это искусство, как делают остальные начинающие писатели. Поэтому к книгам я подходил скорее как шпион, а не как читатель, то есть прошёл путь, обратный тому, которым двигалось большинство моих коллег: не чтение привело меня к писательству, а писательство привело меня к чтению.
Из всех существующих жанров я выбрал фантастику и на протяжении многих лет не мог объяснить почему. Только знал, что этот жанр меня вдохновляет, что каждый раз, когда я сталкиваюсь с историей, таящей в своих недрах нечто фантастическое, она высекает в моем мозгу искру удовольствия, которую не в силах породить никакой другой жанр. Некоторое время я даже думал, что такое пристрастие не имеет рационального объяснения; сейчас же я знаю, что искра — грубая метафора того умственного беспокойства, которое, согласно Цветану Тодорову*, пробуждается в читателе фантастики. Не знаю, в курсе ли вы, но недавние исследования показали, что именно фантастика вызывает активность в самых обширных участках коры нашего мозга.
Мои первые рассказы были наводнены космическими кораблями и инопланетянами. Мне кажется, что писатели бессознательно стремятся воспроизвести то, о чём читают, ну а я в то время поглощал исключительно научно-фантастические романы. Так что, окружённый приключениями в космосе, битвами меж звёзд, путешествиями во времени и вторжениями марсиан, я был не в состоянии сочинить рассказ, чьим героем выступил бы обычный человек, с которым происходят ординарные события.
* Цветан Тодоров — болгарско-французский литературный критик, историк и философ.
Как опубликовать фантастику в Испании
Мой первый рассказ был опубликован в 1992 году. Помимо того, что это было моим крещением как писателя, благодаря публикации я попал в поле зрения испанского фэндома, который в нашей стране во все времена был очень активным. Страстные любители фантастики не только читали книги, но и издавали фэнзины и журналы, где публиковались рассказы, а также рецензии и статьи, посвящённые жанру.
Мне было 22 года, и ничто не могло обрадовать меня сильнее, чем публикация в одном из этих доморощенных изданий, отпечатанных на плохой бумаге и сшитых степлером. Полагаю, что именно с того момента я и стал считать себя писателем. Фэнзин назывался BEM (сокращение от Bulging Eyes Monster — «Пучеглазый монстр»), он активно издавался все 1990-е (вышло 75 номеров) и представлял собой что-то вроде бюллетеня, где сосредотачивались все новости о фантастике — неважно, испанской или зарубежной. Там был раздел писем, где можно было связаться с другими фанатами жанра и почувствовать себя частью единого сообщества. Для меня, жившего в маленьком городке, это было очень важно.
Само собой, сколько-то страниц отводилось художественным текстам, и , хотя чаще всего печатали известных авторов, иногда давали место новичкам, в числе которых оказался и я .
На протяжении следующих трёх или четырёх лет я продолжал писать и публиковать рассказы в фэнзинах и специализированных журналах, которые сыграли большую роль в развитии жанра. Публикации не оплачивались, но позволяли сделать себе имя и донести свои тексты до множества читателей.
Самый известный и важный испанский журнал, связанный с фантастикой, именовался Nueva Dimensión («Новое измерение»). Он просуществовал дольше всех — с 1968 по 1983 год, было 148 номеров. Но, увы, в то время, когда я делал свои первые шаги, это издание давно вышло в тираж.
Однако в последнее десятилетие прошлого века и в самом начале нашего активно работали самые разные журналы: Gigamesh (1991–2007, 44 номера), Cyber Fantasy (1992–1994, 6 номеров), Solaris (1999–2005, 27 номеров), 2001 (2001–2002, 7 номеров) и сильно отличавшийся от остальных Artiflex (1999–2009, 21 номер). Последний смотрел на фантастику в первую очередь как на литературу, а не развлечение для фэнов, и именно в нём мои рассказы встречали наилучший приём, поскольку я с самого начала больше внимания уделял мастерству письма, чем оригинальным научным идеям, — я бы сказал, что для работы с ними мне не хватало знаний. Тогда я принадлежал к банде «стилистов», которым противостояла банда «научников», куда более многочисленная, и рассматривался любителями фантастики как rara avis*.
В те годы я посещал «Испаконы» (HispaCon), конференции, что ежегодно проходят по всей стране. Организует их AEFCFT (Испанская ассоциация фэнтези, научной фантастики и ужасов) — некоммерческое объединение, целью которого является продвижение перечисленных в названии жанров. Там я получил несколько премий — их, к слову, в нашей стране немного.
* «Редкая птица» (лат.).
Кто пишет фантастику в Испании
Прошло достаточно времени, чтобы мечты мои превратились в труху и я осознал то, о чём заявил в начале статьи: в Испании невозможно зарабатывать себе на жизнь написанием фантастики. Все писатели, с которыми я тогда познакомился, где-то работали, а фантастика была для них вроде тайного призвания — они писали по выходным, по ночам, во время отпуска.
Рафаэль Марин, автор романа «Слёзы света», был преподавателем английского языка. Этого автора я рассматривал как своего наставника: когда я начинал, мне были близки его темы и особенно язык, очень продуманный и лиричный. Роман «Слёзы света», который Марин написал в двадцать с небольшим лет, — удивительная книга: многие полагают, что с неё начался современный этап развития фантастики в Испании.
«Слёзы света» переносят дух крестовых походов в антураж НФ. Они показывают нам будущее, в котором Земля с помощью могущественной Корпорации занимается завоеванием космоса. В пространство отправляются громадные боевые звездолёты, подавляющие сопротивление в чужих мирах, и на каждом из таких кораблей обязательно есть поэт, который, словно древний скальд, обязан превращать в песни и эпические поэмы то, что видит: грабежи и бесчинства солдат. Роман занял почётное место в истории испанской НФ, и не только благодаря художественным достоинствам и прекрасному стилю. Он открыл дорогу иным текстам, более серьёзным, оригинальным, глубоким, а порой и невероятно провокационным.
Анхель Торрес Кесада, автор множества трэшевых романов из 1970-х , в чьём творчестве выделяется цикл «Звёздный орден», зарабатывал на жизнь как кондитер. Хуан Мигель Агилера работал чертёжником. Его научно-фантастическая эпопея «Миры в бездне» переносит читателя в отдалённое будущее, полное солнечных парусников, инопланетян, политических и экономических конфликтов, — её часто сравнивают с циклом «Мир-Кольцо» Ларри Нивена, и Агилера до сих пор ждёт, когда найдётся редактор, готовый перевести текст на английский. Элиа Барсело, одна из самых выдающихся писательниц, работавших в нашем жанре, впоследствии стала известна как Гранд-дама испанской научной фантастики, а по основной профессии она преподаватель испанской литературы в университете Инсбрука (Австрия). Сесар Майорки, автор сборника рассказов «Круг Иерихона», который часто называют лучшим сборником, написанным на испанском языке, зарабатывал как журналист.
Я мог бы приводить примеры и дальше, но, думаю, их достаточно, чтобы показать: никто из авторов испанской фантастики не зарабатывал писательством. Ситуация с годами, к сожалению, не изменилась, поскольку фантастическая литература в Испании не достигла такой популярности и влияния, как в других странах. За отдельными исключениями наши большие издательства не берут фантастические тексты, поскольку полагают, что у них слишком мало читателей, чтобы окупить затраты на издание.