Россия и мир | Социология
На дне в тишине
Российское общество погрузилось в состояние затишья, пока страна вершит свои большие дела
Если бывают говорящие цифры, то бывают и такие, которые упорно молчат. Уже к середине декабря интересующаяся публика не имела недостатка в данных: ведущие аналитические центры страны как по команде досрочно отчитались о социально-экономических, политических, протестных и каких угодно еще настроениях россиян. Однако накрывшая лавина цифр, таблиц и графиков не смогла утаить проблему — их адекватные интерпретации в дефиците.
Если в прошлом году «лицо россиянина» еще как-то угадывалось в отсветах «крымнаша» и кризисных тревог, то к концу 2016-го, похоже, не только журналисты, но и социологи его потеряли. Те, кто честнее, признаются в этом открыто, называя саму потерю «атрибутом времени». Кто не может порвать с привычкой отвечать на все вопросы — идут по тонкому льду, учитывая, что палитра настроений россиян смазана и не дает никаких оснований для красивых, броских прогнозов. Эти прогнозы, неизбежно появляющиеся накануне января, стоят теперь в журналистских текстах как пустые упаковочные коробки под новогодней елкой — элемент новостного декора, не более.
— Мы живем сейчас в обстановке, которую можно назвать затишьем,— считает Алексей Левинсон, руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра».— По крайней мере, на фоне того всплеска общественных чувств, который был вызван присоединением Крыма, нашей внешнеполитической активностью и долго существовал как главный фактор российской жизни. Этот период, видимо, позади. Что впереди? Очень многое зависит от позиции наблюдателя. Можно экстраполировать ровную линию, на которую вышли общественные настроения россиян, вперед и делать на том основании вывод, что и дальше все будет спокойно. А можно, в соответствии с давней российской привычкой, заподозрить, что когда все слишком спокойно — жди беды и потрясений. В результате, опираясь на одни и те же тенденции, мы придем к диаметрально противоположным гипотезам.
Такова особенность тихих периодов — у них всегда есть второе дно, и процессы, которые со временем могут стать определяющими, пока мало заявляют о себе, представляются просто нюансами, «флуктуациями» народных чувств.
Фото: Виктор Коротаев
Пока хватает
Чтобы обрисовать точку, в которой мы оказались к концу 2016-го и от которой не очень понимаем, куда двигаться, достаточно нескольких фактов. Так, скажем, согласно «Мониторингу социально-экономического положения и самочувствия населения» РАНХиГС, численность россиян, которых все еще не затронули экономические проблемы страны, составляет ничтожных 7–8 процентов, а вот количество пострадавших от кризиса — уже 75 процентов, причем 31 процент из них уверены, что пострадали очень сильно. В 44 регионах страны от 10 до 20 процентов населения испытывают трудности с оплатой коммунальных счетов, потому что те выросли, а доходы — упали. Те же 10–20 процентов жителей 37 российских регионов отказались от покупки рекомендованных врачом неотложных лекарств, потому что опять-таки доходы не сошлись с расходами. Субъективный уровень бедности остается ненормально высоким — что вполне соответствует и ряду объективных обстоятельств.
— В каком-то смысле можно говорить о стабильности, потому что мы легли на дно и лежим,— считает Елена Гришина, завлабораторией Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС.— За два последних года реальные располагаемые денежные доходы населения снизились на 12,3 процента, реальная заработная плата — на 8,7 процента, реальный размер назначенных пенсий — на 7 процентов. В конце 2016-го наметился вроде бы рост, о котором тут же сообщил Росстат, но это рост на уровне 0,5 процентного пункта. То есть о докризисном уровне заработка пока ни говорить, ни мечтать не приходится. Это вполне осознают россияне: если в ноябре 2015 года 23 процента соотечественников надеялись, что их «положение вскоре улучшится», то теперь только 10,1 процента еще придерживаются такой оптимистической точки зрения.