Россия и мир | Тема номера
Пророчащие связи
Грядет юбилейный 17-й: 100 лет падению самодержавия, Февральской и Октябрьской революциям, гибели империи, началу гражданской войны... Отчего все посыпалось именно тогда? Что предвещало обвал, с чего все началось? По логике — с того, что было раньше, в 1916-м. Но именно тогда ситуация как раз выровнялась: и на фронтах, и в тылу. Потрясение случилось только одно, в столице, под занавес уходящего года: в Петербурге был убит Григорий Распутин. Для одних — шарлатан, для других — «святой человек», предсказавший крах Дома Романовых вслед за собственной смертью. В пророчества «старца» серьезные люди, понятное дело, не верят. Зато не очень серьезные вот уже 100 лет задаются вопросом: неужели с убийства Распутина и началась вся «российская погибель»? «Огонек» убедился: распутинская мифология здравствует и теперь. Как и родственники Григория Ефимовича, живущие нынче под Парижем.
С именем Григория Распутина связано столько мифов, что их хватило на три поколения его потомков. Сегодня разглядеть за этими мифами семейное прошлое настойчивее многих историков пытается правнучка тобольского крестьянина Лоранс Юо-Соловьефф, с которой встретился корреспондент «Огонька»,
Нарядный павловопосадский платок, чехол для телефона, украшенный хохломой, в комплекте со славянской фамилией, произносимой на французский манер,— «русскость» коренной парижанки мадам Юо-Соловьефф не знает границ. С первых минут разговора становится ясно: интерес к перипетиям российской истории начала ХХ века для нее дело глубоко личное. Ведь именно это время определило историю ее семьи.
Из семерых детей Григория Распутина до взрослого возраста дожили трое: Матрена, которая еще в Петербурге сменила свое «деревенское» имя на более светское — Мария, Варвара и Дмитрий. После того как Дмитрия с семьей сослали в Салехард (ориентировочно в 1930-х, точная дата не установлена), а Варвара просто исчезла (одна из версий — скончалась в госпитале от тифа в середине 1920-х), Матрена осталась его единственным потомком, которому удалось пережить все революции и войны первой половины века.
Фото: Григорий Сысоев / ТАСС
Незадолго до своей смерти Распутин оставил любимой дочери записку: «Скорее беги, пока светло». Матрена не оставила ее без внимания: добыла для себя и мужа новые документы и решилась на побег. На западе был фронт, так что из Петербурга отправились в Европу через Владивосток. Путь занял почти два года и был полон приключениями: золото царской семьи на каждой станции искали в багаже, поезда застревали на Транссибирской магистрали по нескольку месяцев, мятеж подняли чехословаки, перед самой посадкой на пароход Матрена родила своего первенца, дочь Татьяну, а на пароход грузились, когда во Владивостоке уже «гостили» интервенты. Путешествие получилось почти кругосветным: оставив позади Сингапур, Японию, Суэцкий канал, семья высадилась в итальянском Триесте, оттуда через Прагу двинулась в Берлин. Еще через четыре года перебрались в Париж. Там Матрена танцевала в Театре Империи, пока в начале 1930-х ее не заметил директор американского цирка Barnum. Знаменитая фамилия заинтересовала антрепренера — он пообещал взять Матрену на работу в цирк и увезти ее в Америку, но с одним условием: сначала она должна войти в клетку со львами. Именно с этой семейной легенды внучка Матрены Распутиной, Лоранс, и начинает рассказ о своих родных.
— Конечно, бабушка согласилась,— гордо улыбается Лоранс.— После побега от революции, Первой мировой и Гражданской войны клетка со львами ее уже не очень пугала…
Историю своей семьи мадам Юо-Соловьефф, которая сейчас живет в пригороде Парижа, изучает и рассказывает уже не первый год. О своих русских корнях и о прадеде она узнала только подростком — имя Распутина долгое время было под запретом в родительском доме. Зато теперь, чтобы докопаться до истории своей семьи, о которой красочнее всего свидетельствуют бабушкины воспоминания и бессчетные мифы, она не ограничивается изучением «хронологической пыли» — в свои 73 года Лоранс уже несколько раз побывала в родной деревне прадеда и бабушки, что в Западной Сибири. На одной из ее фотографий — два ряда укрытых снегом изб, между ними — неровная колея, а над крышами — хмурое небо. Показывая мне фото, которое Лоранс сделала во время одного из таких путешествий в Покровское, она без экивоков называет деревню своего прадеда «унылой долиной».
— Да ведь здесь ничего не изменилось с тех пор, как мои предки уехали из этих мест в прошлом веке! — возмущается она.— Думаю, точно таким же здесь было и средневековье — все те же маленькие избы. Почти вижу, как моя бабушка гуляла по этой же дороге…
— А сами-то жители Покровского помнят, что здесь когда-то жил Распутин?
— Конечно. Когда я впервые побывала в Покровском в 2005 году, я ходила по деревне, стучалась в двери, спрашивала жителей, помнят ли они, что это деревня Распутина, все отвечали: «Ну конечно, знаем». И многие почтительно относятся к этому человеку. А вот когда во Франции выясняется, что я правнучка Распутина, люди обычно просто ахают.