После всего | Застолье
Удовольствие слоями
Как съесть лазанью и не поправиться
Лазанья — праматерь всех макарон. Я ее, конечно, люблю не за это, а за горячий вкус пасты с мясом или с семгой, за ее щедрость и за итальянское утверждение, что радость — в простоте. И все-таки, с тех пор как узнала, что лазанья была первой пастой на свете, я люблю ее и за эту ее значительность и древность.
Удивительно, что о первородстве лазаньи я не догадалась раньше. Это ведь так очевидно: сначала делаем лист, простую, ровную пластину. А потом уже, через много веков, придумываем, как разрезать эту пластину на полоски — макароны. Именно этим первобытным жестом я теперь готовлю нашу домашнюю лапшу.
Капустный лист — тоже пластина, только естественная, выросшая в огороде. О том, что один лист можно заменить другим, я подумала, проходя утром по рынку. Надо сказать, что поход на рынок связан у меня с двумя противоречивыми чувствами. С одной стороны, от вида продуктов страшно хочется есть. С другой — все эти крепостные стены из зелени и голландские натюрморты из овощей заставляют меня клясться самой себе, что я, честное-пречестное слово, теперь буду питаться только ими, овощами и что я больше никогда не съем ничего калорийного и ужасного, хоть отдаленно напоминающего тесто. Зачем, если вокруг столько прекрасных, подаренных нам природой огородных сокровищ?!
Так я и шла, упоенная видением изящества моей будущей фигуры, пока не вспомнила, зачем, собственно, я пришла на рынок. А затем, напомнил мне внутренний голос, что утром, уходя в школу, сын попросил: «Мама, сделай мне, пожалуйста, лазанью, мы ее давно не ели, очень хочется!» И я немедленно представила себе, как будто действительно почувствовала, и запах горячего теста с мясом, и соус… Ну, в общем, все то, за что мы ее и любим, смотри выше.