Илья Виницкий — о том, почему решил переключиться на «лёгкий жанр»

ПолкаКультура

«Всегда хочется расшатать рамки привычного»

Илья Виницкий

В конце прошлого года у филолога Ильи Виницкого вышли две новые книги: «Переводные картинки» и «О чём молчит соловей». Первая посвящена переводу как провокации, социальной и исторической проблеме; вторая — собрание детективно-филологических новелл, в которых Виницкий расследует самые разные курьёзы и сюжеты — от источников ругательств, изобретённых Львом Толстым взамен солдатского мата, до истории взаимоотношений Евгения Евтушенко с журналом Playboy. Редакция «Полки» — давние поклонники детективного дара Виницкого, поэтому мы решили поговорить с ним о том, что заставляет автора солидных литературоведческих исследований, профессора Принстонского университета переключаться на «лёгкий жанр» и какие вполне серьёзные открытия этот жанр сулит.

Мы в «Полке» иногда рисуем картинки с новыми книгами, и я как раз нарисовал для книги «О чём молчит соловей» картинку со сгорбленным дяденькой, обложенным книгами и чашками: «Вы думали, что филолог — это вот». А рядом Шерлок Холмс с лупой и в охотничьей шапочке: «А филолог — это вот!»

Мой герой — не Холмс. Мой герой — отец Браун. У него более здоровый образ жизни.

Который по тому, что листок бумаги обрезан неправильно, понимал, что там стояла кавычка — и эта кавычка ведёт нас к каким-то заключениям. Я, собственно, читая ваши две книги, понял, что у них один жанр — жанр филологического детективного расследования, где зацепкой служит некая странность. Причём это может быть странность и широко известная, и какая-то вами впервые найденная. И помимо того, что вы всякий раз отвечаете на поставленный вопрос, ещё масса всего интересного вскрывается. Получается, что расследование каждый раз идёт в разных направлениях. Как удаётся всё-таки выдержать какую-то магистральную направленность и не отвлечься в десять разных сторон?

Жанр вы правильно, наверное, определили. Барочный такой, извилистый. «Всё волновало нежный ум». На самом деле мне интересно отталкиваться от каких-то необычностей, курьёзов, парадоксов, странных наблюдений — и хочется идти дальше, дальше и дальше. В какой-то момент я решил, что не нужно себя контролировать и гораздо интереснее дать исследовательскому потоку двигаться по тому руслу, который он сам выберет. Кривая вывезет лучше, чем прямая, в каком-то смысле. Кстати, почему я сказал «отец Браун», а не «Шерлок Холмс»? Не только потому, что отец Браун по кусочку бумаги решал загадку, но и потому, что его расследования всегда иллюстрировали какую-то общую (в его случае — религиозную) идею. У меня никакой религиозной идеи нет, но мне кажется, что мои маленькие научные детективы очень личные, потому что выражают то, что я как исследователь, как человек, как муж, отец, преподаватель, не знаю, кто ещё, переживаю. А также моё отношение к тому, что происходит вокруг. Я говорю не о политике, хотя политика сейчас очень важна. Но об отношении к вот этому миру, который удивителен, странен, тёмен, холоден, страшен и вообще чёрт знает что такое. И через создание этих маленьких научно-детективных лирических новелл мне в идеале хочется выйти на более общую тему — отношения к нашему странному-страшному миру человека-исследователя, который сидит, как вот я сейчас сижу, за компьютером и ведёт беседу с интересным собеседником. Когда я пишу, я на самом деле тоже веду воображаемую беседу — подсознательно или сознательно — с определёнными читателями, интересующимися литературой.

Илья Виницкий. О чём молчит соловей. Филологические новеллы о русской культуре от Петра Великого до кобылы Будённого. Издательство Ивана Лимбаха, 2022
Илья Виницкий. Граф Сардинский. Дмитрий Хвостов и русская культура. Новое литературное обозрение, 2017

Началось это, кстати, с другой книжки. Я всегда писал более-менее серьёзные статьи и книги — что называется, академические. Первым экспериментом с «несерьёзным» жанром была книга о графе Хвостове (Дмитрий Иванович Хвостов (1757–1853) — поэт, государственный деятель. Перевёл «Андромаху» Расина, участвовал в издании журнала «Друг просвещения». В литературных кругах получил репутацию графомана, был адресатом множества эпиграмм. С его именем также связывают воспевание берёзы как символа родины и героизацию образа Ивана Сусанина.) «Граф Сардинский», которую я написал так, как хотел написать. Она игровая и в то же время, как мне кажется, вполне научная, основанная на архивных исследованиях и литературоведческом анализе. При этом в ней я позволил себе то, что едва ли допустимо в более традиционном исследовании. Например, написал — имитируя манеру героя книги, короля российских графоманов графа Хвостова, — аннотацию в раёшном стихе (Форма русского народного верлибра с большим количеством острот и прибауток. Название произошло от слова «раёк» — так назывался народный передвижной театр: он представлял собой ящик с раскрашенными картинками, которые показывались через увеличительное стекло. Хозяин такого ящика не только передвигал картинки, но и развлекал публику шутками в рифму.), записанном без разбивки на строки, пародирующую привычные учёные аннотации (жанр на редкость скучный и неудобочитаемый). Я её и сейчас помню наизусть:

В настоящей монографии исследуются творчество и аспекты биографии мастера русского слова графа Дмитрия Ивановича Хвостова — его авторские травмы и практики, творческие стимулы и повседневные тактики, его пародическая личность и политическая идентичность в историческом разрезе и в контексте формирования русской поэзии. Автор, отталкиваясь от культурно-антропологического подхода, уравнивающего великих творцов и тех, кто способен лишь на забавные безделушки, доказывает, что только у такого народа, у которого есть Пушкин, мог появиться такой поэт, как Хвостов.

Мне кажется, это единственная в научном издании аннотация в стихах, хотя я не проверял…

Зачем мне такое роскошество? Тут ответ очень лёгкий. Это книга о феномене графомании в крупном масштабе и о том, что за «стихобесием» стоит свойственная, мне кажется, не только Хвостову, но и огромному количеству русских поэтов, читателей и совершенно обычных людей любовь к рифме, к балагурству, каламбурам, созвучиям, за которой скрываются иногда приятные, иногда не очень приятные черты, отличающие русскую поэтоцентричную культуру. Я писал эту книгу как пародию на научное, кабинетное исследование и — одновременно — как вполне серьёзный разговор на важные для меня научные и научно-житейские темы. Библиографию к этой книге я назвал «Библиографомания» и включил туда, имитируя серьёзные исследования, не только огромное (явно избыточное) количество научных, особенно теоретических, работ, которые только по касательной относятся к основной теме, но и несуществующие труды, включающие мистификации моего альтер эго — поэта-исследователя Виктора Щебня.

Я бы сказал, что интересно в пародии такого рода не «зачем?» (тут можно постфактум определить причины) — а «что получится в результате?». Ты вдруг находишь какой-то способ письма, который толкает тебя вперёд. И задаёшь вопрос: а что, если я сделаю так? Оставаясь в пределах научного, академического — как мы понимаем этот термин — круга вопросов и методологии. А что, если я вдруг изменю формат страницы? А что, если я сыграю с нашими частыми учёными ссылками «ср.», «см.», и прочее? Примеров можно приводить очень много.

В общем, я бы сказал, что когда я пишу, то сразу выполняю несколько задач. И единство создаёт не только тема исследования, но и его игровой язык, готовность к риску. Далеко не всегда последний оборачивается удачей, но всегда хочется попробовать расшатать рамки привычного и передать свой голос, не жертвуя точностью расследования и одновременно не претендуя на то, что твой вывод — это абсолютная истина и что ты рвёшь на себе рубаху, доказывая, что всё было именно так, а не этак. Авторитарный род литературоведения или критики мне не очень нравится.

Степан Щукин. Портрет графа Хвостова

А вам не кажется, что строгость этих рамок, которые вы расшатываете, преувеличена? Может быть, наоборот, академические учёные втайне мечтают о подобном балагурстве?

Ещё как мечтают и очень часто играли в такие игры. В данном случае я ничего принципиально нового-то не делаю. Замечательный учёный, основатель Казанской лингвистической школы Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ вообще любил хулиганить в серьёзных работах. Например, в один из своих университетских задачников по языкознанию он включил такое задание: «Под какою категорию какого психически-языкового процесса подходит появленье у некоторых носителей русского языкового мышления слов: «курсучка» вместо «курсистка», «медьма» — медиум, «говназия» — «гимназия»?» А в свой учебник польского языка он включил для перевода на русский такие политически острые афоризмы и предложения, что это вызвало большой скандал и привело к аресту учебника. Были случаи, когда академические учёные включали в свои работы неожиданные отсылки на личные обстоятельства, жаловались на судьбу или просто выбирали такие научные сюжеты, которые резонировали с их собственными жизненными и профессиональными обстоятельствами. Такое остранение собственной драмы с помощью строго научного жанра.

Вообще тема, с которой я начал свою научную карьеру и которая в результате вылилась в книжку «Переводные картинки», — это случаи, когда чужое выражает своё, когда, действуя в рамках перевода, переводчик добавляет — лукаво или подсознательно — какие-то игровые черты или намёки, меняющие текст, который он переводит. Исследователь, который пишет статью о древнеримской поэзии, может включить туда какой-то совершенно неожиданный намёк, шутку, подмигивание, которые только очень близкий круг опознает и может оценить. А потом читатели будущих поколений смогут это найти и порадоваться. Таких примеров очень-очень много. И собственный голос исследователя слышится в самых лучших научных работах. Политическая провокация, шутка, отсылка к кому-то из близких — это всё присутствует и в научных работах. Даже в самых, казалось бы, застёгнутых на все пуговицы.

Вообще, я подозреваю, что в наиболее профессиональных и «застёгнутых на все пуговицы» исследованиях (скажем, по стиховедению или структурализму) такого рода неожиданные выпады наиболее часты и эффективны. То есть я вовсе не говорю о том, что я тут пионер какой. Я просто делаю то, что хочу делать, в тех рамках, которые я сам для себя установил.

В ваших двух новых книгах разброс тем и периодов чрезвычайно широк: от XVIII века, от графа Хвостова и Пушкина — до советских скаутов, Велимира Хлебникова, Эйзенштейна и так далее. Правильно ли я понимаю, что тут дело именно в некоей общей типологии «спусковых крючков», которые заставляют вас браться за расследование? Или всё-таки какой-то период, например XVIII век, вам кажется наиболее продуктивным для этого рода филологического расследования?

Не знаю даже, как точно ответить. Сам жанр книжки «О чём молчит соловей» родился почти случайно. Я написал маленькую неприличную заметку о Чехове и об Иване Баркове, послал её в несколько онлайн-журналов. Редакторы побоялись её публиковать из-за того, что там были некоторые не очень допустимые не столько слова (потому что я заменил их эвфемизмами), сколько то, что стоит за этими эвфемизмами. Это было достаточно прозрачно. Но согласился взять эту заметку Дмитрий Иванов в «Горьком». И дальше у нас установилось приятное и полезное сотрудничество с этим прекрасным порталом: я стал посылать туда маленькие заметки на самые разные темы, которые обычно связаны были с теми курсами, которые я читал в университете, или с научными работами, которые меня в то время интересовали. Это такой byproduct — то есть то, что неожиданно откалывается и начинает жить своей жизнью.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Репринт: «Альбом для марок», «Сталинский нос», Маяковский, Герцык и Юркун Репринт: «Альбом для марок», «Сталинский нос», Маяковский, Герцык и Юркун

Переиздание знаковой книги Маяковского и возвращение забытой прозы Юрия Юркуна

Полка
Революционные страсти: как Александра Коллонтай оставалась женщиной в эпоху социальных катаклизмов Революционные страсти: как Александра Коллонтай оставалась женщиной в эпоху социальных катаклизмов

Такая судьба выпадает на долю далеко не каждой женщине

Вокруг света
Я — сноб: хореограф Егор Дружинин Я — сноб: хореограф Егор Дружинин

Режиссер и хореограф Егор Дружинин о важности пауз и балете-дефиле

СНОБ
Как смотреть «Берегись автомобиля» Рязанова Как смотреть «Берегись автомобиля» Рязанова

На какие хитрости пришлось пойти Рязанову, чтобы выпустить «Берегись автомобиля»

Культура.РФ
В СССР шахматы не были просто игрой. Они обостряли отношения с США в холодную войну В СССР шахматы не были просто игрой. Они обостряли отношения с США в холодную войну

Почему шахматы использовали как оружие холодной войны?

Maxim
Магия и выжженные пустоши: cамые интересные книги жанра постапокалипсис-фэнтези Магия и выжженные пустоши: cамые интересные книги жанра постапокалипсис-фэнтези

Что будет, если в постапокалипсис добавить элементы фэнтези?

Maxim
Почему измена — лучший способ разрушить жизнь: 9 негативных последствий Почему измена — лучший способ разрушить жизнь: 9 негативных последствий

Почему измена обязательно станет катастрофой

Psychologies
Овальные арбузы и коровы-клоны Овальные арбузы и коровы-клоны

Можно ли вырастить корову в пробирке и клонировать эмбрион?

Эксперт
Дворцы, пещеры, горящая гора: 5 причин отправиться в Иран Дворцы, пещеры, горящая гора: 5 причин отправиться в Иран

Начать знакомство с Ираном можно со столицы и ближайших окрестностей

Вокруг света
Фобии Кидман, Йоханссон и других: туалеты, авокадо и сморщенные пальцы - что пугает голливудских звезд Фобии Кидман, Йоханссон и других: туалеты, авокадо и сморщенные пальцы - что пугает голливудских звезд

У наших кумиров есть очень странные фобии

VOICE
Бойцовский дух: как российские аукционы перебрались из залов в онлайн Бойцовский дух: как российские аукционы перебрались из залов в онлайн

Как онлайн-аукционы стали ведущей площадкой продажи искусства в России

Forbes
Секреты Секреты

Раскрываем секреты домашней укладки феном

VOICE
Мумии возвращаются: кто и как зарабатывает на сокровищах Древнего Египта Мумии возвращаются: кто и как зарабатывает на сокровищах Древнего Египта

Почему мир без устали исследует тайны Египта, а он никак не перестает удивлять

Forbes
Спирс, Джоли, Кен, рысь: на кого хотели быть похожи жертвы пластики Спирс, Джоли, Кен, рысь: на кого хотели быть похожи жертвы пластики

Эти люди спустили целые состояния на пластику

VOICE
Сергей Газаров: «Самый страшный приговор любому искусству, это когда оно оставляет человека равнодушным» Сергей Газаров: «Самый страшный приговор любому искусству, это когда оно оставляет человека равнодушным»

О Театре сатиры с гордостью — художественный руководитель Сергей Газаров

Караван историй
Хотите, чтобы люди помнили, что вы говорите? Эксперт по коммуникациям поделился 1 упражнением Хотите, чтобы люди помнили, что вы говорите? Эксперт по коммуникациям поделился 1 упражнением

Как установить связь с аудиторией?

Inc.
Излечение от излучения: как радиация влияет на человеческий организм Излечение от излучения: как радиация влияет на человеческий организм

О существовании ионизирующего излучения стало известно в конце XIX века

Вокруг света
Русская классика: история экранизаций. Люди и звери Русская классика: история экранизаций. Люди и звери

Почему творчество Николая Лескова привлекает внимание кинематографистов?

Полка
Огненные горы: посмотрите на 10 самых высоких вулканов в России Огненные горы: посмотрите на 10 самых высоких вулканов в России

Некоторые из этих вулканов России считаются потухшими и спящими

Вокруг света
Какой источник энергии питал первые живые организмы на Земле? Какой источник энергии питал первые живые организмы на Земле?

Какая сила помогала первым живым существам расти и размножаться?

ТехИнсайдер
Старший брат современных бананов — Старший брат современных бананов —

Современные бананы отличаются от фруктов, которыми питались люди в XX веке

ТехИнсайдер
Как выспаться в самолете? 4 совета и лайфхак от стюардессы, о котором вы никогда не слышали Как выспаться в самолете? 4 совета и лайфхак от стюардессы, о котором вы никогда не слышали

Чтобы многочасовой перелет не превратился в мучение, нужно хорошо подготовиться

Вокруг света
Новая бомба в джунглях демографии Новая бомба в джунглях демографии

Все тренды демографии вызывают тревогу ученых и ведут к экономическому хаосу

Эксперт
Литий тоже будет наш Литий тоже будет наш

Россия возвращается к добыче собственного лития

Эксперт
«Хвалите компанию много и выучите всё, что о ней нашли»: как выдержать первую встречу с рекрутером «Хвалите компанию много и выучите всё, что о ней нашли»: как выдержать первую встречу с рекрутером

Об опыте прохождения первого собеседования в ИТ

VC.RU
Меню для страсти. Топ-5 коктейлей этой зимы Меню для страсти. Топ-5 коктейлей этой зимы

Для особенного вечера нужен и подходящий антураж, и правильное меню

Лиза
Фигурист, потерявший ногу: трагическая история спортсмена Ивана Самоделкина Фигурист, потерявший ногу: трагическая история спортсмена Ивана Самоделкина

Как живет Иван Самоделкин - фигурист, который потерял ногу

VOICE
«Отряд отморозков» «Отряд отморозков»

Миссия «Алсос», или Кто помешал нацистам создать атомную бомбу

N+1
Спасительница Линкольна: как Кейт Уорн стала первой женщиной-детективом в США Спасительница Линкольна: как Кейт Уорн стала первой женщиной-детективом в США

Кейт Уорн — женская версия Шерлока Холмса, существовавшая на самом деле

Forbes
Чай, чай, выручай! Чай, чай, выручай!

Травяной чай ускоряет метаболизм, обладает очищающим действием

Лиза
Открыть в приложении