Поцелуй на морозе
50 лет назад чехословацкие коммунисты предприняли попытку придать социализму «человеческое выражение лица». Реформу раздавили советские танки. Почему Пражская весна окончилась суровой зимой?
В пражском театре «На забрадли», что на крохотной Анненской площади неподалеку от реки, 11 апреля 1968 года дают премьеру комедии молодого драматурга Вацлава Гавела «Трудно сосредоточиться». Главный герой этой постановки, ответственный научный работник Эдуард Гумл, в личной жизни разрывается между женой Властой и любовницей Ренатой, которым лжет одними и теми же словами, при этом еще и успевает волочиться за своей секретаршей Бланкой. По долгу службы пан Гумл принимает вполне бессмысленное участие в испытаниях агрегата под названием «Пузук» – гудящего ящика с заводной ручкой и разноцветными лампами.
«Трудно сосредоточиться» – третья по счету абсурдистская драма, написанная завлитом театра «На забрадли» и пассионарным гражданским активистом Гавелом. И вся она, от первой до последней буквы, столь же далека от канонов социалистического реализма, сколь разительно поведение научного работника Гумла расходится с нормами коммунистической морали.
Днем ранее, 10 апреля, партийная газета «Руде право» обнародовала утвержденную ЦК компартии Чехословакии «Программу действий». В ней обещаны демократизация общественной жизни, политическая реформа, свобода слова и ориентация народного хозяйства на потребительский рынок. Ота Шик – вдохновитель экономической концепции программы, вице-премьер правительства ЧССР. Он говорит прямо:
«Нас ожидают пот и слезы». Но имеет в виду, что необходимо засучить рукава и работать не покладая рук. Никто не думает, что Чехословакия через несколько месяцев будет плакать по вине советских братьев. Идейное содержание в «Программу действий» вкладывает руководитель исследовательской группы Института государства и права Зденек Млынарж, однокурсник по МГУ и друг юности Михаила Горбачева. Шик, Млынарж, их главный босс Александр Дубчек и другие партийные реформаторы искренне верят в возможность успешного демонтажа сталинской системы. Они убеждены, что «социализм с человеческим лицом» может существовать в реальности, а не только в статьях журнала «Партийная мысль» или в утробе агрегата «Пузук».
Партийные бонзы, конечно, не жаловали театр «На забрадли», зрителями абсурдистских постановок были рафинированные интеллектуалы, любители блюза и джаза, длинноволосые хиппи, до хрипоты и до утра спорившие о свободной любви и текстах Джека Керуака. Но Пражская весна 1968-го парадоксальным образом сблизила и изменила всех.
У этой затянувшейся весны четкие временные рамки, не совпадающие с астрономическим календарем. Оттепель наступила под вечер 5 января 1968 года. Влтаву у речного острова Штванице, напротив коммунистической штаб-квартиры, сковывал лед. Уже стемнело, и за окнами зала партийных заседаний крепчал мороз.
В этот день Александра Дубчека избрали первым секретарем ЦК КПЧ.
А закончилась Пражская весна сухой и душной ночью с 20 на 21 августа 1968-го. В эту ночь Чехословакию оккупировали войска пяти стран Организации Варшавского договора: полмиллиона солдат, 6300 танков, 800 самолетов. Командиры чехословацкой армии сочли любое сопротивление бессмысленным.
Александр Дубчек, сын плотника из Словакии, провел детство в советской Средней Азии и Поволжье, а затем участвовал в подпольной антифашистской борьбе. На вершину власти он шел верным, но медленным путем, добирая высшее образование в партийных школах Праги и Москвы. Прекрасно говорящего по-русски Дубчека с его либеральной репутацией на место Антонина Новотного, консерватора сталинского призыва, посадили не ангелы небесные, а товарищи по борьбе за победу коммунизма. Дубчек при этом многим членам ЦК казался компромиссным кандидатом: для одних – слишком пресный, для других – переперченный. Кремлю он поначалу понравился. Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев даже называл Дубчека «нашим Сашей».
Его избрали с перевесом всего в один голос. Но тогда для реформаторов важнейшим, решающим оказался голос улицы. Трудящиеся Чехословакии, прежде всего жители крупных городов, хотели быстрого движения к гражданским свободам, заполненных магазинных полок, горячих дискуссий на актуальные темы в интересных газетах, поездок за границу, американских, британских, французских кинофильмов, выставок, музыки.
О том, что такая жизнь бывает, многие чехи и словаки помнили со времени межвоенной Первой республики, а тем, кто не жил в ту золотую эпоху, о ней рассказывали родители. Но главное вот в чем: чехословацкое социалистическое общество мечтало избавиться от казарменного единообразия, казенного патриотизма, всесильной тайной полиции – в общем, от угрюмого существования без смысла, удовольствия и цели.
Большинство связывало надежды на перемены к лучшему с левой идеей. Во-первых, такова была довоенная чешская традиция. Во-вторых, после двух десятилетий сталинистской диктатуры, вдруг ослабившей свою бульдожью хватку, казалась нереальной любая другая власть, кроме той, что назвала себя рабочей.
Казалось, развитие событий подтверждает успех курса реформ Пражской весны. Получив высокое назначение, Александр Дубчек вернулся в Братиславу и сразу отправился на ледовый стадион, демонстрируя близость к народу. «Дела могут подождать», – иронизировали скептики, но любителей хоккея в хоккейной стране 46-летний Дубчек, не самый яркий в мире оратор и не самый харизматичный на свете политик, обнадеживал.