Книжный ряд / На злобу дня
Свидетели русского Хоррора
Как я заманил фантастов в секту
Так называемый «отец русского хоррора», писатель и составитель антологий Михаил Парфёнов рассказывает о том, почему отечественные фантасты всё чаще переходят на «тёмную сторону» и начинают писать ужасы.
Эпидемия хоррора
Что творится-то, что творится...
Ужас какой! Авторы хоррора вдруг стали плодиться в наших краях с угрожающей скоростью. Это похоже на эпидемию зомби или вампиров. Знаете, как говорили в одной не самой лучшей комедии: «Один кусает другого, и тот...» — и тот тут же начинает писать ужасы.
Несколько лет назад словосочетание «русский хоррор» вызывало презрительные усмешки. Издатели даже говорить не хотели о том, чтобы выпускать книги отечественных «стивенкингов». Критики крутили «дули» — и это в лучшем случае, частенько и пальцем у виска крутили. Считалось, что хоррор не может прижиться, просто не способен вырасти во что-то значительное среди унылых осин российской действительности.
А сейчас уже и авторы «с именами» не гнушаются писать страшное — вспомните Алексея Иванова с его «Псоглавцами» или Шамиля Идиатуллина с дилогией про Убыра. Вспомните Дмитрия Глуховского, Марию Галину, Анну Старобинец, Святослава Логинова — они тоже захаживали на тёмную сторону.
Всё чаще обращаются к «тёмным» жанрам фантасты Михаил Кликин, Шимун Врочек, Андрей Буторин, Владимир Кузнецов, Алексей Провоторов, Андрей Кокоулин. Некоторые — Константин Образцов, Марьяна Романова — уже постоянно, из года в год, трудятся в поте лица на ниве «ужасного», собирая свой урожай, кто больше, кто меньше. А ещё есть давно пугающие читателя Александр Щёголев и Виктор Точинов, Сергей Дёмин (под псевдонимом Александр Варго) и Алексей Шолохов, Мария Артемьева и Наталья Лебедева. А ещё были опытный Алексей Атеев и талантливый Владислав Женевский, которые тоже успели оставить свой след в жанре.
Имейте в виду, что их — всех тех, кого я назвал, и тех, кого забыл упомянуть — подпирает разношёрстная, нахальная и зачастую безумно талантливая молодая поросль, чьи имена уже на слуху: Максим Кабир, Дмитрий Тихонов, Олег Кожин, Дмитрий Костюкевич, Александр Подольский... Чёрт побери, даже поп-певец Алексей Чумаков — и тот успел выпустить две книжки в попытке стать то ли «русским Кингом», то ли «русским Кунцем».
И вот уже российский фильм ужасов «Невеста» собирает сотни миллионов рублей в прокате. И вот уже на выставке-ярмарке non/fiction в столице учиняют презентацию серии хоррора made in Russia с говорящим названием «Самая страшная книга».
Хоррор вдруг стал моден. Точно старик Носферату, жанр ужасов выполз из замшелого склепа и очутился вдруг на амвоне храма — святилища, созданного из черепов и костей. И вещает оттуда верующим в него. Вот они, смотрите, Свидетели Русского Хоррора, адепты этого бесконечно древнего, но в то же время вечно молодого культа. Как их много!
Слово сектантов
Чем же прельщает жанр ужасов и мистики? Спросим самих наших «сектантов»; их реплики — во врезках.
Несколько лет назад они не были даже шапочно знакомы. В лучшем случае — слышали где-то фамилии друг друга. Теперь они друзья и коллеги: Майк Гелприн, Дарья Бобылёва, Александр Матюхин.
Бобылёва заслужила репутацию в мейнстриме, публикуясь в толстых журналах. В популярной литературе неожиданно и ярко дебютировала сборником мистических историй «Забытый человек». Сейчас готовит к изданию роман «Вьюрки», основанный на жутких «быличках».
Александр Матюхин успел попробовать силы в полудюжине разных жанров и опубликовал четыре книги в двух популярных сериях фантастики и фэнтези, прежде чем начал писать мрачные, но красивые истории о маньяках, призраках, леших и прочих ужасах. Пробил час — и Александр выпустил на свободу своих безумцев в таких произведениях, как «Таймер», «Навсегда», «Сиянье её глаз», «Кляксы» (номинант премии «Интерпресскон»), украсивших жанровые антологии. И его, кажется, уже не остановить.
Майк Гелприн успел стать автором нескольких книг, как сольных, так и соавторских, выступил составителем двух НФ-антологий, опубликовал множество рассказов. А потом во всеуслышание заявил о том, что теперь пишет ужасы — потому что это вдруг стало ему интересно.