Слово на букву «п»
Два рассказа, которые мы вам предлагаем, вошли в четвёртый сборник серии «Зеркало» от издательства «Рипол» — «Руны и зеркала». Сборники этой серии составлены из парных рассказов: один написан мужчиной, другой женщиной. В «Рунах и зеркалах» — сборнике, попавшем в лонг-лист АБС-премии, — символы, которые определили темы для каждой пары, взяты из скандинавской мифологии. Тему этой пары задала Фрейя — богиня любви и войны.
Сергей осознал, что чайник свистит, когда тот почти выкипел. Он оторвался от тетрадей и выключил газ. Разлился призывной трелью дверной звонок. Сергей вдел ноги в тапки и вышел в коридор. На стенных часах было ровно пять. Сергей похолодел от ужаса — день пролетел! — но тут же сообразил, что они стоят уже неделю. В дверь опять позвонили. Сергей глянул в глазок: растянутый оптической аберрацией, на него смотрел Гоша Выхин по прозвищу Вывих — сосед с четвёртого этажа.
Сергей тихо ругнулся. Мама завещала дружить с соседями. К тридцати пяти годам Сергей забыл почти все мамины наставления: стал курить, пить водку, поступил вместо меда на математику, женился на Ольге, развёлся с Ольгой, но продолжал мыть руки перед едой и дружить с соседями.
— Серёга! Ты дома? — спросил Вывих, прижавшись губами к щели между дверью и косяком.
Сергей щёлкнул замком и рывком открыл дверь, едва не сбив Вывиха с ног:
— Денег нет!
Вывих обиженно запыхтел, отодвинул Сергея и вошёл в квартиру. От него пахло луком, пивом и котлетами. Он пересёк коридор и скрылся в туалете.
— Вывих! Я работаю, мне некогда!
— Я долг принёс, — ответил Вывих и зажурчал.
Сергей с тоской посмотрел на тетради. Надо завязывать с этими дружбами. Вывих журчал. По ногам дуло. Сергей с ненавистью захлопнул дверь и вернулся на кухню. Жестяная чайная коробка была пуста. Сергей заглянул в заварочный термос — оттуда пахло зарождающейся жизнью. Он вытряхивал влажные комья заварки в мусорное ведро, когда Вывих вошёл на кухню и шлёпнул на стол тощий пакет. В таких пакетах Сергею приезжали из Китая всякие мелочи.
— Держи. У тебя из ящика торчало. Эта почта вконец оволосела. Я ей ещё тогда сказал...
— Погоди. Ты мне долг принёс?
— Серый, я тебе почту принёс, а долг в понедельник, — прижал Вывих руку к груди.
— Тогда проваливай до понедельника.
— Нет, ты погоди. Я же тебе пятьсот должен, да? Давай ещё пятьсот, я в среду штуку верну. Мне задаток обещали.
— Ты почку, что ли, продал?
— Дурак, я же не пью. «Синюю Амазонку №69» продал. Тридцать на сорок. Масло. Холст.
Вывих был художник, рисовал страшных голых баб. Дважды он возвращал Сергею долги картинами, и , похоже, сейчас разыгрывался тот самый гамбит. Сергей вышел в прихожую, вытянул из кармана куртки три стольника.
— Держи триста.
Вывих спрятал деньги и похлопал себя по горлу:
— Может, принести?
— Ты же не пьёшь.
— Так то ведь я . И не водку — пивко. А ?
— Не хочу я пить. Некогда мне. О ! У тебя же чай есть?
— Есть, — неуверенно согласился Вывих.
Сергей развернул его за плечи и стал толкать к двери:
— Неси мне чай. Чёрный. Байховый.
— У меня зелёный, — скользил тапочками по линолеуму Вывих.
— Похер. Только через час неси, ладно? Или через полтора. Мне контрольные надо проверить.
Он вытолкал Вывиха, захлопнул дверь и вернулся на кухню к сорока двум непроверенным контрольным. В движеньи мельник жизнь ведёт, в движеньи! На столе, поверх тетрадей, лежала бандероль. Сергей взял её в руки. Для телефонного чехла тяжеловато. Для лазерной указки крупновато. Значит, универсальный пульт. Жёлтая наклейка извещала, что в бандероли содержится «могучий сморщиватель личных помятостей вечное питание 7-в-1». Точно — пульт. Сергей надорвал защитную полоску, когда вновь зазвонили в дверь.
— Вывих, иди в жопу! — заорал Сергей. — Я же просил через два часа!
Он сунул пульт в карман и пошёл открывать. За дверью стояла девушка с пышными волосами, цвет которых Вывих моментально определил бы как «ультрамарин». Девушка смотрела на Сергея с такой тоской, любовью и призывом, что ему даже стало страшно — никто и никогда так на него не смотрел.
— Никандр! Слава Урфу, я найтить тебя! — крикнула она и прижалась к Сергею всем телом.
От неё пахло духами. Она дрожала от нетерпения. Или от близящегося припадка. Сергей стоял, нелепо разведя руки в стороны. Совершенное идиотство. Открылась супротивная дверь, и сквозь муар ультрамариновых волос Сергей увидел Евдокию Львовну — архибабку клана подъездных бабок. Надо срочно что-то делать, иначе завтра деканат будет в курсе, что преподаватель из тридцать шестой средь бела дня водит к себе шлюх.
— Ольга Петровна, как я рад! — фальшиво сказал Сергей, втащил девушку через порог и притворил дверь.
— Никандр, ты меня не узнай? — девушка отстранилась и тревожно заглянула Сергею в глаза.
— Какой я вам Никандр? Я вообще Сергей.
Лицо её исказилось гримасой ярости:
— Проклятый Адьюнц! Он нам всё отвечай! Стирай помятость Никандру, вонючее и животное!
Лицо её и голос искрили такими неподдельными чувствами, что Сергей понял: это актриса. А с актрисами на их тихом факультете якшался один-единственный человек, трижды восстанавливавшийся на третьем курсе фрик и обалдуй Юрик Пальмер. Сергей не мог забыть, как прошлым летом в четыре утра удил рыбу с лодки, а Пальмер, заваливший накануне зачёт, выплыл из зарослей рогоза. Он был вдет в жёлтый круг с жирафьей головой.
«Пальмер, на кой чёрт вам математика? Идите в клоуны!» — сказал ему тогда Сергей. А Пальмер молчал — держал во рту зачётную книжку и шариковую ручку.
Сергей аккуратно высвободился из объятий.
— Девушка, как вас зовут?
— Аталайна, — печально ответила она. Сергей увидел, что она одета в нелепый комбинезон из растрёпанных пёстрых перьев.
— Значит, так. Передайте Пальмеру, что без конспектов я его на экзамен не допущу. А ещё переда...
— Ты получай мой посыл? — спросила Аталайна.
— Послушайте...
— Посыл! Посыл! — схватила она его за плечи и стала трясти. — Сморщиватель помятостей! Посыл!
Из его кармана вывалилась бандероль. Аталайна взвизгнула, оттолкнула Сергея так, что он улетел в коридорный шкаф, схватила бандероль, разодрала в клочья плёнку, вылущила серебристый пульт.
— Эй, ты чего творишь? — возмутился Сергей, выбравшись из шкафа.
Он попытался вырвать пульт из стремительных рук. Аталайна прижалась к Сергею бедром, обняла, а потом пол ушёл из-под ног. Сергея впечатало спиной в линолеум, прям как в пятом классе, когда он ненадолго увлёкся дзюдо. Девушка оседлала поверженного преподавателя математики. Лицо у неё сделалось отчаянное. Даже для Пальмера это было чересчур.
— Пять нажиманий! Пять! И Никандр всё помнёт!
— Слезь с меня моментально! — заорал Сергей, но Аталайна крепко прижала его руки коленями к полу.
Она разорвала комбинезон на груди и вытянула цепочку, на которой болтались два светящихся синих кубика. Сергей с ужасом заметил: ткань комбинезона вспучилась в месте разрыва, края потянулись друг к другу и срослись. Аталайна сунула кубики ему под нос: