Монополия на насилие. Почему запрет «Мужского государства» не имеет ничего общего с защитой женщин
Владислава Позднякова и его сторонников могли судить за реальные действия, но запретили их деятельность по самой противоречивой и неправовой статье УК
После признания группировки «Мужское государство»* экстремистской в российских социальных сетях развернулась нешуточная дискуссия**. Некоторые довольны постановлением суда в Нижнем Новгороде. Они пишут, что, мол, и сломанные часы два раза в день показывают правильное время, то есть даже путинские суды могут (редко) выносить справедливые решения. Другие утверждают: если бы не хозяева сети японских ресторанов «Тануки», которым угрожали сторонники МГ*, ничего бы не случилось. Третьи удивляются: как же так, Поздняков и его люди защищали патриархальный уклад и традиционные ценности, столь дорогие сердцу кремлевских идеологов, и вдруг такой сюрприз! Значит, что-то меняется. Но есть и те, кто постановлением нижегородского суда озабочен. Среди них и я. И вовсе не потому, что мне нравятся «мужские государственники» и их доморощенный сетевой терроризм.
Во-первых, запрет МГ* не имеет ничего общего с защитой прав женщин или борьбой с расизмом. Продиктованный сверху (не сомневаюсь в этом) вердикт отражает естественное желание все более полицейского и неправового государства сохранить монополию на насилие. Это чисто превентивная мера. Уверен, что в среде сторонников Позднякова были внедренные спецслужбами люди, «тестировавшие» участников паблика на готовность к реальным действиям. Видимо, власти пришли к выводу, что готовность есть, и потому пресекли угрозу. Одно дело, когда в убежища для жертв домашнего