Балет
Имя — Орели Дюпон
Директор балетной труппы Парижской оперы рассказывает о том, каково работать в одном из лучших театров мира, и утверждает, что перемены — это не всегда хорошо
Вы танцевали в Парижской опере с 10 до 42 лет. Потом отправились на пенсию, но меньше чем через год после этого вас назначили новым директором балетной труппы. Вы этого ожидали?
Ничуть. Когда я еще танцевала в Опере, мы со Стефаном Лисснером (директор Парижской оперы. — Ред.) часто обсуждали дела, говорили о том, что делать стоит, а что нет. После моего ухода, хоть я и отдалилась от Оперы, мы продолжали это делать. И однажды Стефан по секрету сообщил мне, что Бенжамен Мильпье (директор балетной труппы Парижской оперы в 2014–2016 годах, муж Натали Портман. — Ред.) собирается уходить. Я стала советовать ему людей, и тут он предложил эту должность мне. Так что у меня не было времени на раздумья!
Так что же заставило вас согласиться?
Можно ли было отказаться от такого предложения? Прежде всего, наверное, мысль о том, что это мой дом. И что вместо меня могли выбрать кого-то совершенного неподходящего в человеческом и профессиональном плане, у кого не было бы ничего общего с этим миром. «Ты имеешь на это право, ты знаешь каждый закоулок здания, всех танцоров и всех техников», — подумала я. И согласилась на должность. Я вспомнила все, что пытался сделать Бенжамен, и решила предложить свое видение того, какой должна быть Парижская опера.
Как вы думаете, почему Мильпье решил уйти, не проработав и двух лет?
Бенжамен больше американец, чем француз, и он совершенно не понимает, как устроена Парижская опера — он не учился здесь в танцевальной школе и никогда не работал в компании, где сохранилась веками выработанная иерархия. Он хотел все переделать, но здесь это невозможно! Точно так же, как невозможно стать директором New York City Ballet, убрать из репертуара всех американских хореографов и сказать: «А теперь мы будем танцевать русский балет — Сержа Лифаря, Ролана Пети и ничего более». Он не захотел сохранить традиции, потому что они не подходили ему по духу. Я же была воспитана здесь и чувствую себя преемницей и носителем этого языка.
В балете существует очень строгая иерархия (кордебалет, корифей, солист, первый солист, ведущий солист, премьер) и жестокая внутренняя конкуренция. Вам не кажется, что стоило бы смягчить эти правила?
Совсем нет. Иерархия оберегает танцоров. В современном балете, в отличие от классического, этого нет — хореограф может дать 16-летней выпускнице училища партию 40-летней примы, которой скоро на пенсию. Но в классическом балете партию Спящей красавицы не может танцевать молодая танцовщица, она может получить травму, ведь она не готова к этому ни в техническом плане, ни в художественном. Иерархия обозначает профессиональный рост. На следующий уровень можно перейти, только овладев более сложной техникой и хореографией. Никакой выпускник училища не согласился бы танцевать нуриевские партии (они считаются одними из самых сложных) — это была бы сомнительная честь.