Театр
45 минут с — Кирилл Серебренников
Режиссер о культуре как способе борьбы со смертью, татуировках как признаке инфантильности и занятиях архитектурой для воплощения собственных снов
Вы арт-директор театрального фестиваля «Территория», который в октябре пройдет уже в одиннадцатый раз. Как изменились зрители и контекст за годы его существования?
Артисты «Гоголь-центра» несколько дней назад пошли на концерт в клуб «Конструктор», а там была облава, и они отправились в автозак. Фестиваль Outline летом отменили, бюсты Сталину в стране ставят, и министр культуры их открывает — такой вот контекст. Одиннадцать лет назад, когда «Территория» начиналась, общество бурлило, существовали разные смысловые и социальные движения — театр даже не всегда за ними поспевал. А сейчас театр свободнее, чем все остальное, — это пространство, где по-прежнему можно все.
Как-то вы говорили в интервью, что наше общество находится в состоянии тотальной инфантильности. А что значит быть взрослым?
Взрослое общество не делегирует всю полноту ответственности за свою жизнь власти, а само принимает решения — социальные и политические. А сейчас все мы — класс пионеров, которых ведут взрослые дяди в серых костюмах куда-то, куда им надо, а мы при этом киваем и говорим «да-да-да».
Способность взять ответственность может появиться сама или кто-то должен научить людей этому?
Можно только самому научиться, выбить знания, выгрызть их зубами и развить себя, потому что всем выгодно, чтобы ты был овощем, — тогда ты не конкурент, ты часть стада.
Когда вы возите свои спектакли на Авиньонский театральный фестиваль и фильмы в Канны, вы чувствуете себя ответственным за русскую культуру?
Да, потому что моя родина — русский язык. Я говорю на нем, снимаю фильмы и ставлю спектакли. Я чувствую ответственность за сохранение свободы в русской культуре. И за ее честность, потому что в культуре важна честность и правда. Все авторы, которые сегодня составляют нашу гордость, — Достоевский, Гоголь, Толстой, Чехов — все они были подвергнуты остракизму из-за правды, их обвиняли в очернительстве, в том, что они позорят Россию, ищут странных людей и их описывают. А Толстого еще и анафеме предали.
Каждое следующее поколение театральных режиссеров начинает свой путь с того, что свергает предыдущие авторитеты. Вас кто-то свергнет?
Надеюсь на это. Должны появиться те, кто будет говорить, что то, что мы сейчас делаем, — это все не то, что это бред и неправильно. А правильно только так, как делают и чувствуют они. Энергия разрушения в искусстве необходима, без нее невозможна смена вех и парадигм. Новое поколение должно принести новую эстетику, новые темы и новое понимание отношения к человеку и человеческому: это те вещи, которые всегда находятся в фокусе интереса любого театра. И как художник отвечает на эти вопросы — таков и его театр. Я отвечаю по-своему на те же самые вопросы, на которые раньше отвечали в советском театре Любимов, Ефремов, Захаров, Товстоногов, Васильев, Додин и все другие большие режиссеры.