Россия и мир | Соседи
Мудрее всех живых
40-летие со дня кончины Мао Цзэдуна в Поднебесной не отмечалось. Председатель КНР, генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин, возглавляющий «пятое поколение» китайских руководителей, о дате не вспомнил, газеты от публикации соответствующих панегириков воздержались
Впрочем, на родине «Великого кормчего», в прежней деревне, а ныне городе Шаошань (провинция Хунань в Центральном Китае) 9 сентября прошли надлежащие памятные мероприятия: торжественное возложение венков к памятнику, посещение руководителями уездного уровня и представителями общественности мемориальной усадьбы семьи Мао. В наши дни все, связанное с покойным лидером, стало там достопримечательностями, привлекающими поклонников «красного туризма», любителей походов по местам революционной славы.
Информационное агентство «Синьхуа», которое в КНР обычно «уполномочено заявить», с легкой иронией рассказало о том, как первым предприятием частного бизнеса в Шаошани через несколько лет после смерти Мао Цзэдуна стала харчевня пряной хунаньской кухни под вывеской «Мао цзя цай» — «Еда семьи Мао». Теперь у этого ресторанного предприятия 300 заведений по всей стране, и в каждом у входа — бюст Председателя, перед которым, словно перед божеством процветания Фушэнем, стоит символическое подношение — блюдо с фруктами. При случае закажите там любимое кушанье Мао Цзэдуна «хуншао жоу» — «мясо, жаренное до красноты». Эти куски очень жирной, хорошо вытопленной свинины в горшочках дают представление о том, какой виделась вождю счастливая жизнь народа, хотя сам он и осуждал венгерский «гуляшный социализм».
Дом памяти (мавзолей) Мао Цзэдуна на столичной площади Тяньаньмэнь по традиции посетили его родственники, однако их имена в печати не приводятся. Обе дочери Мао — Ли Минь от третьей жены Хэ Цзычжэнь и Ли На от четвертой — Цзян Цин находятся в преклонном возрасте, часто болеют. Ли Минь во время Второй мировой войны жила с мамой в СССР, в Ивановском интердоме, и, судя по воспоминаниям, хлебнула лиха. Ли На, единственная из детей Мао выросшая в относительной близости от него, можно сказать, в полноценной семье, в годы «Культурной революции» (1966–1976) была вожаком буйных хунвейбинов — студенческих отрядов «красных охранников» в Пекинском университете. Один из старых журналистов рассказывал, как однажды видел ее присевшей на корточках посреди большой университетской клумбы. Девушка у всех на виду справляла нужду, выражая этим актом презрение к условностям и разным там буржуазным цветникам. Когда «культурка» кончилась, Ли На попала в опалу и чуть ли не сидела в тюрьме, а Ли Минь, напротив, вернулась с матерью из ссылки. Сейчас сестры примирились и при встречах в слезах обнимаются.
Скорее всего совершить ритуальный поклон «коутоу» перед мраморной статуей в холле мавзолея пришел и внук Мао, Синьюй, с семейством. Тоже уже далеко не молодой, мужчина, отягощенный избыточным весом, служит в генеральском чине в политических органах Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Мао Синьюй — отпрыск Аньцина, скончавшегося девять лет назад сына Мао от его второй жены Ян Кайхуэй. Лицом политработник весьма похож на деда и не любит читать то, что о нем пишут за рубежом. Кстати, внук дедушку никогда не видел, но воспоминания о нем все же написал.
У Мао Цзэдуна было четыре жены и, по утверждениям сбежавшего на Запад его личного врача Ли Чжисуя, огромное число любовниц и молоденьких наложниц. Но доктор ради повышенного гонорара мог и приврать. Наверное, чтобы избежать нескромных и неудобных вопросов, члены рода Мао от общения с журналистами, особенно иностранными, обычно уклоняются.
Но мы с вами и не будем разбирать сплетни и апокрифы, мы — об уходе Мао и о судьбе его наследия. О том, почему у сохранившихся памятников Мао Цзэдуна сбиты надписи на табличках и почему монументы эти тем не менее стоят около учебных заведений и промышленных предприятий. Высеченный из белого камня человек, обычно в распахнутом долгополом пальто, указывает простертой рукой за горизонт.
Творец истории
Мао Цзэдун (1893– 1976) относится к историческим фигурам первого ряда, таким как Наполеон, Сталин, Гитлер… Продлите, если угодно, этот ряд до Александра Македонского, добавьте с некоторыми оговорками Линкольна, Рузвельта и де Голля, хотя они, пожалуй, из другой оперы. Эти вожди в силу загадочного общественного химизма вбирали ожидания и надежды масс, концентрировали их в себе, а затем возвращали взыскующим народам в виде головокружительных идей, зажигательных лозунгов, побуждая человеческие миллионы самозабвенно громить дворцы, идти на войну, совершать подвиги и преступления. Мы не говорим здесь о заряде, который они сообщали,— положительном или отрицательном. Солдаты, в конце концов, умирали и с именем фюрера. Для полноты картины можно вспомнить и великих лидеров малых государств и народов, компенсировавших нехватку масштаба продолжительностью речей или размахом репрессий.