«Главное — то, что болит»
Всегда молодому, не потерявшему уменье удивлять и удивляться Александру Городницкому — 85. Накануне юбилея «Огонек» встретился с поэтом, бардом и ученым в одном лице
Александр Моисеевич, одна из ваших первых песен «Снег» написана в 1958 году. Много десятилетий вы начинаете с нее концерты. Новая песня «Перезагрузка», которой вы последнее время заканчиваете свои выступления, написана год назад.
— Да, и мой новый диск называется так же: «Перезагрузка». Это стихи и песни, написанные за последние два года. Честно говоря, я никогда не думал, что доживу до такого возраста — 85 лет. Детство мое было связано с ленинградской блокадой, а полувековая работа в экспедициях — с большим количеством нештатных ситуаций, как на Крайнем Севере, так и в океане. Поэтому для меня большой подарок судьбы, что я вообще доскрипел до этого юбилея… Как человек старого поколения, я в не очень больших ладах с компьютером. Однако и тут модель мне показалась достаточно удачной, когда компьютер, особенно старый, барахлит, то рекомендуется его выключить и перезагрузить, чтобы избавиться от возникших ошибок и продолжить работу. Такая идея «перезагрузки» по отношению к самому себе мне показалась соблазнительной, и я написал песню.
— Просто поразительно, как молодая аудитория эмоционально реагирует на нее. Как вы думаете, почему?
— Язык, на котором мы разговариваем сегодня, это вовсе не тот язык, на котором я мог писать и петь более полувека назад. И поэтому, может быть, именно эта песня выстроила небольшой мостик между нашими поколениями. Хотя я совершенно уверен, что те духовные ценности, которые были для меня главными в юности и остались главными теперь, важны другим поколениям, и особенно молодежи. И на это я очень надеюсь. Например: «Не страшно потерять уменье удивлять, страшнее потерять уменье удивляться», «Разве сказки нужны только детям, сказки взрослым гораздо нужней», «Родство по слову порождает слово, родство по крови порождает кровь» и многое другое...
— В 85 люди обычно жалуются на болезни. Вы все время заняты делом, если судить по вашим публикациям, концертам и активной творческой жизни. Это что: крепкий организм или есть еще какая-то другая причина?
— Знаете, есть старый анекдот: если тебе больше восьмидесяти, ты просыпаешься ночью и у тебя ничего не болит, значит, ты уже умер… Конечно, болезни и у меня есть, но просто я уверен в том, что возможность работать — главное противоядие против всех болезней, это лучше, чем вся охапка лекарств, которую я вынужден принимать каждое утро. Я все-таки физик, хотя и прикладной, много лет плавал в океане и точно знаю: когда судно движется, когда оно стоит носом на волну, его не перевернешь. А когда оно отключит двигатели и ляжет лагом к волне, то тут держи шляпу: начнутся неприятности... Мне довелось несколько раз погружаться на подводных обитаемых аппаратах в океане. Когда ты живешь повседневной жизнью, то не думаешь о том, как дышишь. Но когда воздуха остается мало, а там, под водой, кислорода хватает только на 36 часов, ты понимаешь, что надо делать, а чего не надо и как надо беречь этот кислород. Я не имею права тратить время зря, пока Бог дает мне возможность что-то делать.
— Вы верите в Бога?
— Отвечу строкой из своего стихотворения: «Я так сожалею, что я атеист,— Уже ничего не исправишь».
— У вас прекрасная память: три часа стоите на сцене, читаете наизусть стихи и свои, и чужие. Вот, например, недавно была замечательная телепередача о Давиде Самойлове…
— Что касается любимых мною поэтов — Бориса Пастернака, Давида Самойлова, Бориса Слуцкого и многих других, не говоря уже о Пушкине, Лермонтове, Некрасове, Блоке и Маяковском,— то я их помню с юности, потому что файл был чистый, и на него все когда-то раз и навсегда записалось. Вообще, память с возрастом становится у меня, как и зрение, дальнозоркой: «Чем хуже слышен шум из-за окна, Тем прошлое доступнее для слуха».
— Вы человек очень органичный и гармоничный. Это в вас заложили родители?
— Я не могу похвастаться тем, что живу в гармонии с самим собой. Я человек слабый, увлекающийся, иногда попадающий в сложные ситуации. В постоянной гармонии с собой человек работать и мыслить не может! Ну, если человек святой и все ему нравится или сидит, как старик Форсайт, спокойно умирая, в лучах вечернего солнца... Мне всегда нравилась «Сага о Форсайтах» и вот эта сцена величественного ухода из жизни Джолиона Форсайта. Нет, мне до гармонии далеко, так что похвастаться этим я не могу. Что касается моих родителей, да, они были в этом отношении счастливыми людьми. Они принимали все, что им давала судьба, но ни разу не покривили душой, никогда не сделали ничего против собственной совести. И я им завидую, потому что не уверен, что могу обладать такими качествами.