Культура | Юбилей
Искусство требует стен
Торжества в честь 260-летия Академии художеств стартовали месяц назад и будут продолжаться как минимум до 17 ноября. Именно в этот день в 1757 году граф Шувалов подписал у императрицы Елизаветы Петровны указ об основании Академии. Чем она стала для поколений ее выпускников и какие тени бродят по ее коридорам — в материале «Огонька»
Известное выражение «стены учат» для нас, выпускников Академии художеств в Ленинграде — Петербурге, вовсе не фигура речи. Всякий входящий в круглый парадный вестибюль академии будет сражен гармонией колонн и сводов, таинственным полумраком. Римскими цифрами на истертом полу, навеки запечатлевшими год основания храма искусств.
И конечно, с порога почувствует восхитительный, ни с чем не сравнимый запах масляных красок и разбавителей, холстов, картонов и карандашей. Зодчие француз Жан-Батист Валлен-Деламот и наш Александр Кокоринов сделали все, чтобы здание было невероятно роскошным, помпезным, чтобы оно формировало образ набережной. Им это удалось. Правда, когда строительство было окончено, Кокоринов свел счеты с жизнью, говорят о какой-то истории с кражей денег, выделенных для строительства. Так или иначе, первокурсников принято было, посвящая в студенты, приводить в одну из крохотных мастерских реставрационного отделения живописного факультета и показывать крюк на потолке — на нем и повесился несчастный архитектор.
Фото Александр Петросян
Взгляд с крыши
Не поверить в это было невозможно. академия была и остается наполненной призраками художников. На графическом факультете студентам на традиционных вечерах являлся дух гравера Матэ, с небольшого балкончика обозревавший будущих акварелистов и офортистов .Это было убедительно, ведь рядом за стеной офортная, литографская, где те самые станки, на которых печатал Матэ. Литографский станок фирмы «Краузе», достойный любого музея,— странная огромная машина, на которой режут листы бумаги и для которой есть почтенное прозвище Гильотина. Интересно, когда в последний раз на ней резал бумагу Иван Билибин, вернувшийся в СССР из эмиграции и умерший в страшную блокадную зиму в одной из этих мастерских?
По узким темным коридорам с парусными сводчатыми потолками ходили Иванов, Брюллов, Суриков, Врубель, Валентин Серов. Это они, а потом и мы истерли ногами каменные ступени лестниц на второй и третий этажи. Вот частокол мольбертов в мастерских — некоторые совсем старые, покрытые застывшими каплями еле различимых цветов. Наверняка среди них есть мольберты, за которыми работал Филонов и его ученики. А через Академический сад можно пройти на Литейный двор, он сохранил свое название, указывающее на род занятий обитателей. Это царство скульпторов. И греческий портик визави главного здания, до сих пор его зовут клодтовским корпусом. А последним из крупных мастеров, кто здесь преподавал, был Михаил Аникушин. Мы в годы учебы острили: «На этом горшке в туалете когдато сиживал сам Илья Ефимович Репин».
Фото предоставлено музеем Академии художеств
Императорская Академия художеств во всем соответствовала великой империи. С большими трудами можно достать ключи и вылезти на крышу нашего дома. Оттуда лучшие на свете виды на Неву, Адмиралтейство и маленького Медного всадника.
С крыши взгляд в четыре страшных темных двора-колодца, которые напоминают о блокаде, об умерших здесь, о попавшей в здание бомбе.