После всего | История
Подсчетное звание
Помимо осязаемых и зримых фронтов та война, что началась 76 лет назад, имела фронты и невидимые — одержать победу на них иной раз было не менее важно, чем удержать рубеж или взять его. О войне за героев и о том, как химичили в ней асы люфтваффе,— ветеран великой отечественной и журналист Лев Яснопольский*
*Л.Ф. Яснопольский, полковник в отставке, ветеран Великой Отечественной войны. На протяжении 15 лет работал главным редактором журналов «Крылья Родины», «Самолет» и др.
В январе 1943-го на доклад к Гитлеру прибыл главнокомандующий Военно-морскими силами Германии гросс-адмирал Эрих Редер. «Мой фюрер,— начал он,— у меня сегодня печальный доклад».
Гитлер и без доклада знал, что с конца 1942-го флот несет большие потери. Но доклад гроссадмирала фактически ставил крест на подводном флоте — гордости рейха. Выяснилось, что практически каждая германская подлодка, потопившая надводный корабль противника в последние месяцы 42-го, или хотя бы пустившая по нему торпеды, тут же была потоплена. Больше того, тоннаж подлодок, погибших в Атлантике или северных морях, превосходил тоннаж потопленных судов союзников — и это притом что подлодки имели сравнительно небольшой тоннаж по сравнению с надводным флотом.
Что же произошло? Моряки и ученые, работавшие на флот у союзников, совершили ряд прорывов в науке и тактике, что и стало залогом побед на море. Во-первых, был изобретен и стал активно использоваться радиолокационный способ обнаружения подводных судов: подлодки потеряли «невидимость». Если их раньше только прослушивали, то теперь стали видеть. Изменился и способ борьбы. Метать подводные бомбы с миноносцев стали не только с кормы, но и с бортов. Миноносцы, а они в основном вели борьбу с подлодками, научились действовать попарно. Для подводных кораблей того времени это была верная смерть.
Результат: ленд-лиз пошел через Атлантику широкой дорогой. Но не менее ощутимы для Германии были и психологические последствия.
Дело в том, что в 1941–1942 годах подводники были не просто в фаворе — они были штатными героями рейха. Их подвиги воспевали пресса и радио, о них снимали кинофильмы, их принимал и награждал фюрер. Описание подвигов охотников-одиночек и «волчьих стай» было любимым занятием ведомства Геббельса — не то что пилоты или танкисты были в загоне, но до подводников им было далеко. И вдруг все смолкло! Возник вакуум: где наши герои? Воевать без них в войне без конца и без края было немыслимо, и подчиненные Гитлера тут же нашли их — на сей раз не под водой, а в небе. Новых героев стали искать в люфтваффе.
Воевать по счету
Только за 1943 год Гитлер вручил боевые награды и знаки отличия более чем ста летчикам-асам. Впрочем, это французское слово «ас» немецкое командование и фюрер лично не жаловали: предпочитали термин «эксперт». Этот ранг, а по сути — звание, да еще с непременным вручением рыцарского креста,— получали сначала за 50– 60 воздушных побед, позднее — за 70. Сам подсчет достижений был непрозрачным, и вели его по очкам. Так, за ночные победы «эксперта» (и награду) давали после 50 побед. А вот победы над многомоторными самолетами засчитывали по числу двигателей. Например, за четырехмоторный — четыре победы. Как будто летчик воевал с двигателями, а не с экипажем. Коллективных побед вовсе не было. Если в бою участвовало четыре пилота, за победу рисовали четвертую часть прямоугольника, и по мере накопления «обрезков» подрисовывали на самолете. В документах же отмечали лишь полные победы. Впрочем, чаще всего коллективные победы отдавали командиру четверки (звена) или командиру эскадрильи.
Шла откровенная погоня за количеством побед. И я не обмолвился, ни разу не написав — за числом «сбитых» самолетов противника. Это совсем другое.
Показательно, что в своих мемуарах и сами «эксперты» не смешивали эти понятия. К примеру, в книге о 352 своих победах Эрих Хартманн лишь изредка пользуется термином «сбил». По-видимому, лишь когда сам видел: противник сбит. Но зачет — по победам. Подтверждение — меткая очередь: попадание зафиксировано фотокинопулеметом (автоматическая фото- или кинокамера на самолете, установленная как средство объективного контроля.— «О»). А вот, скажем, американские авторы Р.Ф. Толивер и Г.Д. Констебль в книге «Эрих Хартманн — белокурый рыцарь рейха», в отличие от своего героя, ведут себя не по-рыцарски: разницы между победой и сбитым противником они не делают.
Однако вопрос поставлен: реален ли счет? Могли ли «эксперты» люфтваффе послать на землю такое количество машин, не только советских, но и английских, американских, французских? Споры историков, изучающих не только Вторую мировую войну, но и историю авиации как таковую, идут по сей день. Соотнести цифры непросто. Ведь самолетов во фронтовом небе было множество, сбивали их не одни истребители, но и бомбардировщики и штурмовики, сбивали зенитчики, изредка — даже солдаты из стрелкового оружия. Пожалуй, лишь на северном фронте, где авиации было мало и она не была так активна, одному из исследователей удалось установить цифру реально сбитых наших самолетов. Оказалось: официальный счет немецких штабов и реально сбитых относятся как 14:1.
Значит ли это, что надо счет фронтовых истребителей сократить в 14 раз? Конечно, нет! Просто надо учитывать особенности подсчета побед «экспертов» и прочих немецких летчиков. Такой опыт в мировой практике, кстати, имеется. Когда те же американцы после войны ознакомились с количеством сбитых японцами самолетов, в том числе «Летающих крепостей» В 17, они схватились за голову: японский счет во много раз превышал их потери, зафиксированные в официальных документах. Вопрос был решен по-военному радикально: количество побед, заявленных японцами в боях с американцами, урезали вдвое. А вот подсчет побед на Халхин-Голе не тронули: список победителей в боях с советскими летчиками возглавил теперь фельдфебель Хиромитчи Синохара (58 самолетов противника). Цифра вызывает большие вопросы, так как всего, по современным подсчетам, в конфликте с Японией в 1939-м советские ВВС потеряли 207 машин, японские — 162.