Общество | Тема номера
Тропами спасения
Алтайские ирбисы, амурские тигры, соколы-балабаны — на рынке мировой торговли редкими животными, в том числе и включенными в Красную книгу, Россия представлена, как это ни прискорбно, богато. Каким образом отечественные браконьеры вписываются в систему всемирной торговли живым товаром, во что обошлись экологии страны кульбиты природоохранной политики, а главное — есть ли у нас шанс противостоять всему этому на уровне современных социальных и научных технологий? «Огонек» в Год экологии присмотрелся к положению на экологическом фронте
Асфальтовая дорога захлебывается в пыли сразу за Кош-Агачем — дальше пути нет. Это село, как и многие поселения Республики Алтай, расположено в столь суровых местах, что их приравнивают к территориям Крайнего Севера. Живут здесь, согласно данным Росстата, загадочные 0,86 человека на квадратный километр. Все остальное пространство заполняют степь и горы, покрытые непривычной растительностью, свирепые ветра, и — минус 50 зимой.
Синие рериховские пики Таван-Богдо-Ула («Пять священных вершин») с заснеженными вершинами — одни из самых малоизученных и нетронутых деятельностью человека горных систем мира. Настоящий «край непуганых зверей» начинается на высоте 2 тысяч километров над уровнем моря, на стыке государств — России, Монголии, Китая и Казахстана. Сюда едут со всего мира желающие покорить бело-голубые ледники, насладиться дикой природой и любители поохотиться. Едут законопослушные граждане с лицензиями (за сезон их выдается примерно 10 тысяч) на отстрел волков, зайцев, медведей, козерогов и браконьеры, цель которых — пополнить трофеи краснокнижными животными: шкурой исчезающего снежного барса (он же ирбис) или подстрелить одного из самых крупных обитателей гор — дикого барана архара (он же аргали). Самцы этого вида столь крупные, что, говорят, в старых брошенных рогах могут завести свои норы лисы. К слову, здесь, в Кош-Агачском районе, в 2009-м и произошел нашумевший на всю Россию инцидент: во время охоты на аргали разбился вертолет с высокими чиновниками, погибло 7 человек, в том числе и полпред президента в Госдуме Александр Косопкин. В общем, и залетные браконьеры тут не редкость.
— Сделать с ними, как правило, мы ничего не можем,— рассказывает «Огоньку» замдиректора по науке национального парка «Сайлюгемский» Денис Маликов.— Недавно в наших краях был задержан бизнесмен из Владимирской области с тушей краснокнижного аргали. Знаете, что он «объяснил» следствию? Мол, просто дал «подержать» свое ружье проводнику из местных, и оно случайно выстрелило. В итоге судили местного жителя, который чудесным образом на следующий день заплатил штраф в 500 тысяч рублей…
Учитывая, что по законодательству 2002 года охотинспектора патрулируют территории безоружными и получают за эту опасную работу 20 тысяч рублей в месяц, картина, по крайней мере для животных, складывается печальная.
WWF
Петля времени
Мы поднимаемся высоко в горы: далеко под ногами — стадо яков, которые отсюда выглядят темными закорючками на серо-коричневом ковре степи. Пока приезжие журналисты скользят своими трекинговыми ботинками на острых камнях, их обгоняют местные в «алтайских кроссовках» — резиновых сапогах с высокими голенищами, которые тут носят и зимой, и летом. Вдоль ледяных ручьев стоят шелестящие иголками лиственницы, на них чаще всего можно обнаружить «петли» — удавки из проволоки, зависшие над землей и способные удушить практически любого зверя.
— Один охотник за день может поставить 150–200 петель,— рассказывает научный сотрудник национального парка «Сайлюгемский» Алексей Кужлеков.— При этом ловушка, бывает, годами остается «настороженной», то есть в рабочем состоянии.
Вообще-то, в большинстве стран мира петельный лов запрещен: в СССР он также считался браконьерским предприятием, но в 2013-м в ряде регионов был разрешен для охоты на волка и зайца. Больше того, Минприроды предлагает расширить применение подобного способа добычи — законопроект по новым правилам охоты проходит стадию общественного обсуждения. Некоторые «зеленые» категорически против этой инициативы: в петлю может попасть кто угодно, включая краснокнижных животных, настаивают они. Алексей Кужлеков вспоминает, как недавно в петлях на горной тропе нашли семью снежных барсов: сперва в ловушку угодили котята, а через несколько сотен метров — самка ирбиса. Вообще, истребление в 1990-е браконьерами барса на Алтае — одна из самых больших экологических бед в России.
Небесная кошка
— Алтайцы в массе своей язычники,— рассказывает Мая Ерленбаева, сотрудница национального парка «Сайлюгемский».— Например, они верят, что после смерти душа человека возносится к горным вершинам, где ее покой охраняет снежный барс. Можно сказать, у нас веками формировался образ барса как небесного животного.
Образ этот вполне материален: ирбис предпочитает труднодоступное заоблачное высокогорье — от 2 до 4,5 тысячи метров, где живет и охотится, чаще всего в одиночку.
— Алтайцы, как и другие народы, которые соседствуют с ирбисом, верят, что встреча с барсом несет удачу,— продолжает Мая Ерленбаева.
Но такая удача выпадает все реже. Снежный барс — это не только кошка, которая гуляет сама по себе, но и кошка, которую мало кто видел. Ученые десятилетиями изучают и охраняют животное, но в условиях дикой природы не видели его даже в бинокль. Все просто: статус небожителя, охраняющего души предков, препятствием для варварского истребления, увы, не стал. Причем главный удар по популяции был нанесен в 1990-е, когда местные жители в условиях финансового кризиса и безработицы массово занялись браконьерством в горах. За шкуру снежного барса в 1990-е можно было выручить десятки тысяч рублей — серьезный источник заработка для нелегальных охотников.
— Чаще всего шкуры забирали посредники-перекупщики и продавали их заказчикам,— говорит житель села Джазатор (расположено вблизи плато Укок и Южно-Чуйского хребта на Алтае) Мерген Марков.— Местные жители, выросшие в этих местах, прекрасно знали тропы ирбиса и сами ставили петли. Известны случаи, когда браконьеры добывали более десятка зверей.
В ходе первого в России международного совещания «Мониторинг и сохранение снежного барса в Алтае-Саянском экорегионе», которое провел Всемирный фонд дикой природы (WWF) в конце мая этого года под Горно-Алтайском, ученые рассказали о беспрецедентной для этих мест программе по подсчету снежного барса. В основном хищников считают с помощью фотоловушек — специальных автоматических камер, которые биологи устанавливают в труднодоступных местах, где предположительно обитают дикие кошки. В итоге в объектив ученых на территории России попали 46–50 особей. При этом в Республике Алтай зафиксированы следы 29 барсов. Это, к слову, в три раза меньше, чем число экспертов, приехавших в эти края на заседание по спасению этого вида.
WWF
Живое снадобье
Сегодня браконьеры целенаправленно на снежного барса не ходят — слишком уж хлопотно. Зато активно истребляют кормовую базу дикой кошки — аргали, козерогов и особенно кабаргу (маленького оленя на тонких ножках). Дело в том, что брюшная железа этого последнего животного вырабатывает один из самых дорогих продуктов животного происхождения — мускус. В одном животном содержится всего 10–20 граммов ценного вещества, которое в китайской народной медицине, да и у нас в стране тоже, используют для изготовления снадобий чуть ли не от всех болезней — от эректильной дисфункции до онкологии. В Европе натуральный мускус в больших количествах идет в парфюмерию как закрепитель запаха.
— За кабаргу можно получить от 20 тысяч рублей,— рассказывает Мерген Марков.— За сезон только в нашем районе раньше добывали до 300 желез.
Тридцатитрехлетний Марков, который сам в прошлом занимался нелегальным промыслом, признает, что добычу вели откровенно варварски: у убитых животных вырезали лишь мускусную железу, туши бросали.
Традиционная восточная медицина и экзотическая кухня — главные драйверы браконьерства во всем мире. Чтобы пресечь каналы сбыта, контролирующие органы зачастую придумывают довольно необычные ходы. На днях появилась информация, что в московских ресторанах, торгующих блюдами из тигрятины, пройдут специальные рейды. Ученые будут брать мясо на генетический анализ, чтобы выявлять, какое именно животное попало на разделочную доску повара — выращенное в питомнике или отловленное в тайге. Мясо свободного зверя на черном рынке стоит около 100 тысяч рублей за килограмм (голова и бедра — 250 тысяч, шкура — от 700 тысяч). Правда, это чуть дешевле, чем несколько лет назад: спрос на тигра, по счастью, падает. В Китае построили несколько тигриных ферм, где содержат примерно 30 тысяч особей для «хозяйственных нужд». Да и в целом подросло поколение, более ориентированное на Запад и в том числе на западную фармакологию. Но это скорее удачное стечение обстоятельств, чем принцип решения проблемы. — Искоренить браконьерство чрезвычайно сложно,— рассказал «Огоньку» координатор программы WWF по сохранению биоразнообразия в России Владимир Кревер.— Но такие примеры есть, например на Дальнем Востоке, где на борьбу с целенаправленным браконьерством по тигру и леопарду потратили массу сил и средств. Там создали специализированные бригады по борьбе с браконьерством, наладили взаимодействие с силовыми структурами, создали кинологическую службу, обучили таможенников, чтобы те знали, где и как контрабандисты перевозят дериваты редких хищников. Но главное — обратили внимание на социально-экономическое развитие региона. Потому что когда людям реально нечего есть, ни о какой эффективной борьбе с браконьерством речи быть не может. Местному алтайскому населению нужно дать альтернативные — и легальные! — способы заработка.