Почему люди копируют чужие идеи
Биолог Марк Пэйгл объясняет, почему эволюция делает человека глупым и склонным к копированию чужих идей, а если люди и придумывают что-то умное, происходит это случайно. Infinite Stupidity — A Talk With Mark Pagel / Edge Foundation Inc. / www.edge.org. Это архивный материал, впервые опубликованный в 2012 году.
Я эволюционный биолог, и потому я работаю с большими явлениями, которые имели принципиальное значение для формирования мира. Некоторые из них общепризнаны, но многие, хоть и лежат прямо у нас под носом, сильно недооценены и принимаются как нечто само собой разумеющееся. Один из самых ярких примеров — человеческая культура, возможно, самое значимое явление в истории жизни на Земле. Чтобы это заявление не было голословным, приведу некоторые примеры «больших событий». Очевидно, одним из них стало примерно 4,5 млрд лет назад появление нашей планеты. Что поразительно, всего несколько сот миллионов лет спустя, то есть 3,8 млрд лет назад, на Земле уже зародилась жизнь. То были простые репликаторы, предшественники современных бактерий, которые только и могли, что изготовлять свои копии. Они царили на нашей планете 2 млрд лет, и лишь 1,5 млрд лет назад возникла новая форма жизни — одноклеточные эукариоты1 гоминини2, из которых около 200 тыс. лет назад наконец вычленились люди. Мы, таким образом, существуем на планете всего-навсего 0,01% ее истории, но за это время невероятно изменили ее облик. На протяжении 3,8 млрд лет жизнью на Земле правил старый, генетический тип эволюции, но 200 тыс. лет назад у него появился конкурент — новым типом эволюции стали идеи.
1Эукариоты — все живые организмы, в клетках которых есть ядра
2Гоминини — триба, которая относится к семейству гоминид отряду приматов и включает в себя людей, шимпанзе, а также некоторые вымершие на сегодняшний день роды высших приматов, такие, как австралопитеки.
В том, что идеи являются особой формой эволюции, нет сомнений: они возникают и распространяются от человека к человеку, однако не меняют гены. Человеческие популяции приспосабливаются к новым, аккумулирующимся идеям. Мы называем это кумулятивной культурной адаптацией. Причем этот процесс идет во много раз быстрее, чем генетическая эволюция. С приходом нашего вида на Землю все изменилось: используя эволюцию идей, мы смогли на уровне разных культур приспособиться едва ли не к любой экологической нише на планете. Прежде ни одному другому биологическому виду ничего подобного не удавалось — включая наших ближайших предков.
Если мы вернемся примерно на 2 млн лет назад в нашей истории, мы обнаружим Homo erectus3 Homo floresiensis4 — 18 тыс. лет назад. Однако орудия эти были весьма примитивны и, как свидетельствует археология, практически не менялись на протяжении 1,5 млн лет — то есть вплоть до вымирания вида. Homo erectus производили одни и те же орудия снова и снова, не привнося в них никаких изменений. Ни о какой эволюции идей тут и речи быть не могло. Даже наши кузены неандертальцы5 обитали на территории Европы и Передней Азии параллельно с корманьонцами, непосредственными предками современных людей, и, судя по всему, скрещивались с ними. Останки последних представителей вида человек неандертальский датируются 22-23 тысячелетием до нашей эры., с которыми у нас совпадает 99,5% или даже 99,6% генов, не могли похвастаться этим свойством: в свое время они делали даже более изощренные орудия, чем современные им люди, но за 300 тыс. лет пребывания неандертальцев в Европе их арсенал также почти не изменился.
3Ископаемый вид людей, который образовался порядка 2 млн лет назад
4Вид приматов, примечательный не только своим прямохождением, но и умением обращаться с орудиями
5Homo sapiens neanderthalensis
Вероятно, дело как раз в той крошечной генетической разнице. Но что именно отличает людей от прочих биологических видов? Антропологи и археологи называют это способностью к «социальному обучению»6. Судя по всему, только человек обладает способностью обучаться сложным новым или нестандартным формам поведения, попросту наблюдая за другими и имитируя их. Кроме того, уникальность человека заключается в том, что он может проникать в сознание других и понимать логику их действий. Многие возразят, что, разумеется, социальное обучение свойственно другим животным — шимпанзе, дельфинам и прочим. Принципиальное отличие в том, что они умеют воспринимать необычное поведение, если к нему специально привлечь их внимание; мы же умеем самостоятельно выбирать оптимальные модели поведения из нескольких вариантов, а затем не просто осваивать, но и улучшать их. Именно поэтому в человеческих культурах есть кумулятивный эффект, а остальные животные попросту повторяют единожды усвоенный навык снова и снова. Способность человека соединять различные социальные знания и есть то, что лежит в основе эволюции идей. Приведу пример: вы можете привести домой шимпанзе и научить его мыть посуду, но он будет с одинаковой беспечностью мыть грязные и чистые тарелки, если знает, что и за те, и за другие получит банан. Человек так делать не станет — он знает, зачем моет посуду, и делать лишнюю работу ему ни к чему.
6Основоположником теории социального обучения считается канадец украинского происхождения Альберт Бандура, четвертый по цитируемости психолог в мире.
При этом мне кажется, что способность к социальному обучению определяет развитие человечества в весьма неожиданных аспектах. Я бы хотел остановиться на двух из них: во-первых, это творческий потенциал человека; во-вторых, его интеллектуальный потенциал как социального животного.
Когда речь заходит о социальном обучении, в первую очередь нужно понимать, что в наших обществах оно играет ту же роль, которую естественный отбор играет в популяциях генов. Естественный отбор — это способ сортировки генетических альтернатив, позволяющий выбрать оптимальную из них. Социальное обучение — это аналогичный способ отсеивания идей. Мы подражаем людям, которых считаем успешными, копируем хорошие идеи и совершенствуем их, получая в итоге своеобразный «идейный отбор», который формирует человеческие сообщества и изменяет человеческую природу как таковую. При этом, если исходить из того, что люди эволюционировали как «социально обучающиеся животные», мы приходим к довольно неожиданному выводу: процесс социального обучения сделал нас менее интеллектуально развитыми, чем принято и — чего уж там — хотелось бы считать. И вот почему.