Coverstory
С этими двумя работать невероятно легко и приятно. Каждый раз планируем съемку часов на пять — а в итоге отпариваем вещи дольше, чем снимаем. Шнуров — уже давно самая профессиональная знаменитость РФ, что на сцене, что вне ее. Но только сейчас мы познакомились с его супругой Матильдой, которая без ложной скромности говорит: «К себе отношусь критично. Много чего могу про себя сказать». Интервью — с Матильдой; небольшие вставки на злобу дня — Сергея.
Пока мы с вами беседуем, в Петербурге закрывается отель W – уступает место «Софителю». «Кококо» остается на месте? (ресторан Матильды Шнуровой «Кококо» делит здание с W. – Прим. SNC). Я слышала, вы три месяца договаривались с W, чтобы он был именно там.
Надеюсь, что ничего не изменится. Но по большому счету это зависит не от гостиничного оператора, а от владельца здания.
Меня всегда удивляло то, что вы занимаетесь именно рестораном, а ведь не производите впечатление человека, который фанатично относится к еде.
Юлия Точилова (визажист): О, я не знаю большего маньяка, чем Матильда!
Матильда: Перед вами человек, который прямо сейчас пьет капучино на миндальном, а не каком-нибудь молоке! Который притащил с собой суперздоровый батончик без сахара…
Я поясню – вы явно заморачиваетесь на разных системах питания, никогда не переедаете, у вас нет этого русского желания «пожрать по-человечески», а ведь вы хозяйка не лавки здоровых экопродуктов, а ресторана тяжелой русской еды… У нас как-то принято, что ресторатор – это такой румяный хлебосольный человек, похожий на Арама Мнацаканова.
Еда в «Кококо» действительно жирная и калорийная, но сам ресторан эстетский, и порции небольшие. Эстетская еда и хорошая атмосфера – это то, что у меня получается. А на ваш вопрос – почему ресторан? – отвечу, что все случилось неожиданно, как случаются новые романы и появляются новые друзья. Я покупала фермерские продукты в LavkaLavka и повстречала Игоря Гришечкина. Теперь он шеф в «Кококо». Что до систем питания, то я действительно истязаю себя разными практиками – может, лет через десять окончательно пойму, что мне подходит, а что – нет.
«Я не хожу на выборы. Последний раз сделал это в 1996 году — на волне процветавшего тогда мозгоклюйства имел некоторую слабость проголосовать за Ельцина. Жалею до сих пор»
Сергей Шнуров
Сейчас многие питерские, например, Big Wine Freaks, перебираются в Москву. Нет ли у вас такого соблазна?
Предложений и переговоров очень много, но не решаюсь. Не хочу терять в качестве, разрываясь между двумя городами. В Петербурге я вполне счастлива.
А ведь не каждый, кто, как вы, жил в Москве, морально готов к петербургской жизни. Многие опасаются здесь спиться.
Кстати, наоборот. Я заметила, что в Москве больше угорают. Как пример – во вторник в Питере ты не найдешь, с кем выпить, а в Москве можно напиться в любой день с кем угодно. Здесь мне нравится то, что можно развиваться, много читать, получать образование. Сейчас я летаю в Европу на программу бизнес-школы INSEAD (одна из главных международных школ бизнеса. – Прим. SNC).
Наша общая хорошая знакомая Саша Сутормина говорит, что вы не восприимчивы к критике. Это, без шуток, хорошее, ценное качество в наше время. Многие ночами не спят, перечитывают, кто что о них написал.
Это все равно что жить со всеми этими людьми. Я так не могу, это какая-то коммунальная квартира. Действительно, пока такого не было, чтобы чья-то критика прямо сильно меня задела. Может, потому что я к себе отношусь критично и сама много чего могу про себя сказать. Задеть может, скорее, несправедливость. У нас вообще большие проблемы с критикой, если мы именно про нее, а не про сплетни. Не хватает профессионализма – критикуя чей-то бизнес, ты должен хотя бы в общих чертах представлять себе, как он устроен. Что такое наценка, из чего складывается финансовое благополучие компании. В противном случае ты введешь читателя в заблуждение. Вот это неприятно. Тут либо бери и пиши опровержение, либо обращайся к критику лично. Я натыкалась на такое пару раз. Выдающаяся история была – меня просто поразили неграмотность и нежелание человека коммуницировать со мной после того, что он обо мне написал. Откуда, мол, вы взяли такие цены, писали, себестоимость блюд тридцать рублей. Ага, если умножить на пять. К тому же тот критик позволил себе охаять сервис в первый день работы ресторана, хотя во всем мире известно, что критик приходит не один раз. И не в первые дни, когда недочеты – норма, а через месяц-другой работы ресторана. Я