Мнение
В ювелирном мире редко случаются революции. Одна из них происходит прямо сейчас: люди научились делать искусственные бриллианты. Что с нами будет?! Спокойно — в деле Наталия Архангельская. Она все объяснит.
А вот такой сюжет. Девушка падает в кислоту и полностью в ней растворяется – и ручки, и ножки, и сумка, и туфельки. Разъедает даже кольцо – остается только бриллиант. Молодой человек погибшей поднимает его и дарит другой девушке. А?
За круглым столом в пиццерии на Трубецкой улице идет мозговой штурм. Российская компания запускает на рынок произведенные в лаборатории бриллианты: необходима маркетинговая стратегия. На Западе произведенные человеком камни, не уступающие природным ничем, кроме цены, продвигают с приставками «эко» и conflict-free. Именно так делает американская компания Brilliant Earth, основанная двумя студентами Стэнфорда: «Лабораторные бриллианты – это конец шахтам, так что ваш выбор будет весьма eco-friendly, – сообщает веб-сайт, – и, конечно, conflict-free». Создатели Brilliant Earth имеют в виду следующее: их камни, лабораторные или природные, найдены или произведены в мирных условиях, а не в декорациях фильма «Кровавый алмаз» с Леонардо ДиКаприо, силами не рабов, не детей. Природные «бесконфликтные» камни добываются в странах – участницах Кимберлийского процесса (где алмазы не используют в политических конфликтах и закупке оружия), синтетические – производятся на внятных заводах в цивилизованных странах. Пять процентов выручки компания Brilliant Earth отдает африканцам, пострадавшим от «дóбычи». Но с русскими такое не пройдет: «Наш человек толерантен к трудовому насилию, – говорит геммолог и ювелирный редактор Vogue. ru Надя Менделевич. – В России считают так: если вы работаете на шахте за пятнадцать баксов в день, вы сами виноваты. Мы не стремимся делать мир лучше и к настолько осознанному потреблению еще не пришли».
Люди в пиццерии это хорошо понимают – и решают делать акцент на два факта: 1) лабораторный бриллиант – это технологичная вещица из будущего и 2) лабораторный бриллиант процентов на тридцать дешевле природного. Ну и вообще алмаз, синтезированный или природный, – само совершенство. Мало того, что это самый твердый минерал на земле, так он еще и чемпион по теплопроводности, не растворяется в кислоте (это вы уже поняли), не поддается радиации. Камешек можно лишь сжечь очень высокой температурой, причем бесследно – испарится углекислым газом. Синтезировать минералы со сверххарактеристиками умеют космические державы. В 1959 году на базе Лыткаринского завода оптического стекла в Московской области советские ученые придумали астроситалл – не последнюю, знаете ли, стекляшку, а разновидность кварца, которым покрывали космические корабли. Тут и до алмазов недалеко. Документалка о синтетических бриллиантах BBC пестрит архивными съемками из подвальных лабораторий, где оголенные до трусов «эти русские» в брызгах синего пламени буквально ковали из графита драгоценные камни. А немцы в уютных кардиганах и отставные американские военные, разумеется, спонсировали это дело, закрепляя сделки рюмочкой na zdorovie. На дворе конец 2017 года, но помещения Физического института Академии наук РАН застряли в шестидесятых. Миновав тяжелый железный забор на улице Вавилова, попадаешь в роман братьев Стругацких. Ветер гоняет по пустому двору меж кирпичных блоков рыжие листья. У не пойми как сохранившегося портика городской усадьбы припаркованы «жигули» и «Волги». Кошка флегматично наблюдает за тем, как два мужика выкатили из гаража жестяную бочку и жгут в ней нечто, горящее потусторонним бирюзовым пламенем. Именно здесь впервые синтезировали кубический цирконий – фианит. Название появилось так: Физический институт Академии наук СССР – ФИАН. Здесь же находится не имеющий отношения к институту кабинет главы одной российской компании, производящей лабораторные бриллианты. Ее лаборатории до недавнего времени выпускали технические алмазы – те, что используются в рентгене, телескопах, микросхемах. Это большей частью тоненькие прозрачные пластинки, которые невозможно поцарапать, хоть и можно сломать. Ювелирное направление компания запустила недавно – а крупные успехи и вовсе случились только-только. Вот они: из бумажного конвертика, схваченного степлером, высыпаются на ладонь два чистейших круглых двухкаратника. Это первые камни такого размера, которые удалось синтезировать. Цвета D-F, бесцветные, чистота – высшая. Огранка, правда, пока не excellent, а very good – гранили неподалеку, в центре Москвы, – но это поправимо, как только закупят специальное электронное оборудование. На производство двухкаратника уходит неделя.
Производители бриллиантов придерживаются двух технологий: HPHT (High Pressure, High Temperature – «высокое давление и высокая температура») и CVD (Chemical Vapor Deposition, проще говоря, газ). В HPHT будущий каратник отправляется в экспресс-тур по кругам ада: его прессуют, обдают током и разогревают до полутора тысяч градусов: именно так рождаются алмазы в природе. Пытки продолжаются в среднем двенадцать-тринадцать суток. CVD – менее затратная и более щадящая процедура. В дело вступает газ, превращающий кусочек графита, лежащий на алмазной подложке, в новый драгоценный кристалл. Последний метод и предложил ювелирной компании семидесятилетний академик РАН, профессор МГУ и лауреат Государственной премии. Всю жизнь он занимался газами и запатентовал двенадцать изобретений, в том числе модель лазерного воздушно-реактивного двигателя взрывного типа. Академик и бизнесмен работают в паре: первый – мечтатель, второй – экономист. Бизнес душит творческую мысль, но и ждать чьей-то музы не любит. «А потому я с учеными нянчусь, как с детьми, – делится бизнесмен: – «Ну, что не так? Почему у тебя опять не получилось?» – «Да вот, вроде должно было, так ведь с плазмой у нас непорядок лет двадцать уже». – «Так давай вызовем, кто там главный по плазме у нас». Приходит столетний дед, который настраивал эту плазму еще лаборантом… Все это весело, конечно, но требует безграничного терпения». В экспериментальной лаборатории, которую запрещено фотографировать, скотчем к реактору прикручена машина ЭВМ года эдак семидесятого, с табличкой «Не дышать!!!». Шаг в сторону – все пропало, и никто не знает почему. Производство бриллиантов, как ни банально это звучит – настоящая магия и дело удачи. Чем больше удачных случаев – тем ближе день, когда первый бутик лабораторных бриллиантов откроется в центре Москвы. Пока трудности не только с производством камней крупного размера, но и с цветом. «Так называемые fancy diamonds делать проще, – считает академик РАН. – Голубой бриллиант – с атомом бора, желтый – с атомом азота. А вот белые производят лишь в последние три-пять лет. Даже технологичные китайцы, переманившие к себе пол киевского Института сверхтвердых материалов, долго бились своей любимой технологией HPHT над бесцветностью». Но и размер пока дать тяжеловато. В 2015 году