Между нами
Царица полей
Московская красавица Снежанна Георгиева показала Рубену Зарбабяну места своего детства, где теперь растит бизнес волшебных пузырьков.
«Поймите, здесь двадцать лет ничего не происходило, а теперь у людей появилась надежда», — идеально владеющая светским искусством обо всем говорить полушутя Снежанна вдруг включает интонации телеведущего Дмитрия Киселева. С ее прошлого масштабного появления в «Татлере» прошло шесть лет, и путь пройден немалый. От шато в рублевском поселке «Третья охота» и Château Lafite к обеду до хозяйки клуба Сhateau de Fantomas и собственных виноградников в Крыму. У нее, конечно же, есть свои патриотические взгляды на развитие полуострова. Мы чинно прогуливаемся по солнечной набережной Балаклавы, мимо провалившихся причалов и ларьков, торгующих футболками с Путиным. Я забыл солнцезащитные очки, и Снежанна из солидарности снимает свои. Только что выглядела как кинозвезда в Каннах, а теперь кэжуал ее синих джинсов с черной майкой спасает лишь чокер Gucci.
Бирюзовая вода, холмы с башнями генуэзских крепостей и редкие белые облака на ярко-синем небе настраивают поговорить о гении места в двадцати километрах от Севастополя. Две тысячи лет назад тут едва не потопили корабли Одиссея. Двести лет назад Балаклава была ареной ключевого сражения Крымской войны: «атака легкой кавалерии», которая у англичан вошла в неприятную для них поговорку, случилась именно здесь. Два года назад город-порт вместе со всем Крымом стал восемьдесят пятым регионом России. А Снежанна Георгиева уже год как является совладелицей виноградников и завода игристых вин «Золотая балка» и, соответственно, одним из крупнейших работодателей Балаклавы. Последние два события, впрочем, никак не связаны. К моменту, когда Крым перешел к России, решение о покупке уже было принято.
Крымская кампания Георгиевой началась четверть века назад. Отчим был военным моряком — она сменила шесть школ, включая одну на острове Сахалин. В итоге семья обосновалась рядом с балаклавской военной частью и живет тут до сих пор. В сезон школьница Снежанна ходила собирать виноград для завода. Я ловлю в лишенных очков глазах «чувственное и в то же время жестокое выражение», которое описывал Проспер Мериме: мне легко представить эту женщину в образе крымской реинкарнации Кармен с табачной фабрики.
«Виноградники были моей первой в жизни работой. Мечтала ли я их купить? Не знаю, в пятнадцать лет мне просто было хорошо в этой энергетике. В них как на другой планете: ты вдали от городского шума, все пространство расчерчено, горизонт упирается в горы и небо. Больше ничего. Мы ведь не просто производим игристое. Мы наполняем бутылки тишиной и спокойствием, чтобы человек мог выпить и стать чуточку расслабленнее».
Шелковые жакет, рубашка и брюки, все Bally; ботинки из лакированной кожи, Chanel; фетровая шляпа, Gucci.
Виноград здесь действительно отличный, недаром Балаклаву считают крымской Шампанью. Так же думал князь Голицын, патриарх местного виноделия.
Десять лет назад Снежанна Георгиева рассказала об этом эпизоде своей карьеры мужу Артему Зуеву, статному, неприлично привлекательному бизнесмену с широким кругом интересов: от девелопмента и банкинга до полезных ископаемых и сельского хозяйства. С тех пор они неоднократно проезжали мимо виноградников (в Балаклаве это неизбежно: полторы тысячи гектаров окружают город с трех сторон, а с четвертой — море). Общались с соседями: оказалось, здесь растет виноград для всего, что Снежанна любит, — от строгих брютов до женственных мускатов. Тогда супруги задумались о покупке.
«У меня был бар «Белка» на «Красном Октябре», он дал мне знания в смежной области, — объясняет некогда богиня пятничного веселья. — А сейчас дети подросли, появилось время, желание и возможность заниматься чем‑то кроме семьи».
Не сразу, но договориться удалось. Денег вложить придется много. Вино уже выходит в свет — и на церемонию Glamour «Женщина года», и на показ a La Russe Anastasia Romantsova в Историческом музее, — но до всероссийской славы ему еще надо дозреть. К аристократическому происхождению «Золотой балки» Снежанна относится с пиететом: «Производство началось сто двадцать семь лет назад. Здесь есть и молодые виноградники, и сорокалетняя лоза, которую непонятным образом не вырубили даже в сухой закон Михаила Горбачева. Она одновременно и головная боль, и наша гордость. Но главная ценность — команда виноделов, фанатов своей профессии».