EsquireКультура

Женщины в русской поэзии XVIII и начала XIX века. Фрагмент новой книги филолога Марии Нестеренко

Максим Мамлыга

В конце апреля в издательстве «Новое литературное обозрение» выйдет книга Марии Нестеренко «Розы без шипов: женщины в литературном процессе России начала XIX века». Она точно нужна тем, кто не знает, что в России писательницы существовали задолго до Серебряного века и наконец готовы узнать побольше о том времени, когда их количество и качество их работ стало невозможно игнорировать. Esquire публикует фрагмент введения.

До сих пор доминирует досадное заблуждение, что женщины в русской литературе появились только в  Серебряном веке. Этому, во многом способствует школьная программа, в которой писательниц и поэтесс наперечет: Ахматова, Цветаева, реже — Ахмаддулина и Берггольц. На самом деле, женщины писали стихи — и хорошие! —и в девятнадцатом, и в восемнадцатом веках и, более того, некоторые из них были вполне популярны среди современников и сделали успешную литературную карьеру. Нестеренко — исследовательница, благодаря которой появилась серия «возвращенной» литературы в издательстве Common Place, и руководит серией «Гендерные исследования». В этой книге она рассказывает какими стратегиями пользовались женщины, решившие писать, в 19-м веке, в каких условиях они жили и творили, чего хотели и как пытались этого достигнуть. Особенно Нестеренко останавливается на фигуре Анны Буниной — замечательной поэтессы, любимой современниками, но забытой потомками.

Введение

За последние десятилетия появился целый ряд исследований, посвященных женскому литературному творчеству в  России XIX века и определению его места в национальной культурной истории. Эти работы вписываются, с одной стороны, в контекст изучения феномена «женского письма» и  «женской литературы» в  целом, а  с  другой — в  контекст историко-литературных исследований эпохи, оперирующих понятиями «направления», «школы», «канона» и  т. д. Выделение «женской литературы» как специфического объекта требовало своего обоснования, и  потому исследователи акцентировали именно ее своеобразие, отличительные особенности, что в ряде случаев приводило к обособлению писательниц в культурной истории. На эту аберрацию указала И. Л.  Савкина в  методологическом введении к своей монографии «Провинциалки русской литературы (женская проза 30-40-х годов XIX века)», анализируя подходы к изучению «женской литературы»:

«…в  излишнем акценте именно на особости женской традиции таится, на наш взгляд, некоторая опасность: сосредоточенность исключительно на женских произведениях может привести к  аберрации: мы будем воспринимать и  оценивать как специфически женские такие особенности текста, которые имеют не гендерную, а,  например, национальную, жанровую и  т. п. природу или связаны с  индивидуальным стилем автора. То есть мы видим, что, хотя история русской женской литературы уже активно создается, вопрос о том, как писать такую историю, не дублируя канон и не создавая «миниканон» или «антиканон», остается еще открытым»

Пути решения вопроса исследовательница видит в обращении к  более узким и  конкретным исследовательским задачам — рассмотрения женских произведений в  историкокультурном контексте, что позволит избежать упрощений и  неточных выводов. В  монографии она обращается к  материалу 1830-1840-х годов, так как именно в это время «женское присутствие в  литературе ясно ощущается, женщины входят в профессиональную литературную сферу, а в критике возникает понятие „женская литература“» .

Однако в  России женщины обращались к  сочинительству и  ранее. Уже в  XVIII  веке, согласно «Словарю русских писателей XVIII века», насчитывается несколько десятков поэтесс, прозаиков и переводчиц. В первые десятилетия XIX века, когда формируются новые направления, развивается новая лирика, трансформируется литературное поле в целом, появляются и  новые писательницы — при том, что понятие «женской литературы» в  критике еще не сложилось, а  профессиональная литературная сфера только формируется. Внимание же исследователей женской литературы сосредотачивалось, как правило, на более позднем времени — 1830-х и 1840–1850-х годах, так как эти периоды отмечены яркими сюжетами, более податливыми для интерпретации. Так, например, не раз становилась объектом изучения Александра Васильевна Зражевская (1805-1867), автор знаменитого в  свое время памфлета «Зверинец» (1842), направленного против дискриминации женщин в литературе (Отметим здесь лишь некоторые из них, наиболее подробные: Савкина И. Л. «Что значит быть женщиной-писательницей: модели «Я» в «Зверинце» Александры Зражевской», Файнштейн М. Ш. «Писательницы пушкинской поры: Историко-литературные очерки», Грин Д. «Иное лицо романтической поэзии: Русские женщины-поэты середины XIX века»). Вообще можно сказать, что в исследованиях русской женской литературы составился ряд «общих мест» — сюжетов, хорошо известных, но, как правило, проанализированных избирательно и  неполно. Из более ранних сочинений исследователи часто упоминают вступление к  поэме «Полион, или Просветившийся Нелюдим» (1774) Екатерины Урусовой и стихотворение Александры Мурзиной «К  читателям» (1799) как симптоматичные образцы авторской метарефлексии. В экскурсах в  начало XIX  века, с  одной стороны, отмечается, что сентименталисты способствовали вовлечению женщин в  литературное производство, но при этом оценивали их сочинения с «комплиментарной снисходительностью». С другой стороны, старшим «архаистам» отводится традиционная роль консерваторов, не видевших необходимости в  вовлечении женщин в  литературу, хотя именно в  «Беседу любителей русского слова», литературное общество «архаистов», писательницы были включены в качестве почетных членов. Историки литературы, которые анализировали программу и  деятельность общества, этот факт обходили вниманием.