ПолкаКультура

Больше, чем детектив: случай Сэйерс

Герой романов Дороти Ли Сэйерс, сыщик-аристократ лорд Питер Уимзи, стал прообразом множества эксцентричных детективов, а его жену Харриет Вейн писательница наградила собственными чертами. Галина Ельшевская рассказывает, как в серии ироничных и философичных детективных романов Сэйерс анализирует законы жанра и реагирует на острые общественные вопросы 1930-х годов, будь то военная травма, женское образование, свободная любовь или прогрессивная педагогика.

Героиня романа Дороти Ли Сэйерс «Сильный яд» (1930) Харриет Вейн — писательница, и пишет она детективы. А следовательно, знает фактуру: в частности, осведомлена о характере действия мышьяка, о том, где его можно достать и как использовать. Эта необычная компетенция сделается отягчающим обстоятельством, когда Харриет обвинят в отравлении её любовника: к счастью, сыщику-любителю лорду Питеру Уимзи удастся разоблачить настоящего убийцу и спасти писательницу от виселицы. Пять романных лет и два детектива спустя Харриет станет его женой.

Первый роман о лорде Питере Уимзи «Чьё тело?» вышел в 1923 году; в дальнейшем сыщик-аристократ предъявлял свои таланты, а заодно и раскрывал эпизоды своей биографии в одиннадцати романах и примерно двадцати рассказах. Но появление Харриет не просто вплетает в череду острых сюжетов любовную линию (порой, кстати, отвлекающую от детективной интриги): присутствие героини-писательницы позволяет Дороти Ли Сэйерс прямо внутри детективного повествования обсуждать законы его построения. Развитие отношений двух протагонистов сопровождается — так уж получилось — их вынужденным сотрудничеством в расследовании (в романах «Где будет труп», «Возвращение в Оксфорд» и «Медовый месяц в улье»). Харриет — «теоретик», сочиняющий убийства, — знакомится со своим материалом на практике, а Уимзи, исходя из собственного практического опыта, корректирует конструкции её сочинений, побуждая её признать, что, похоже, она «вышла замуж за своего единственного просвещённого читателя».

Диалоги героев о том, как устроено преступление в жизни и литературе, хочется цитировать кусками. «Если в реальном мире происходят несвязанные вещи и импровизации, почему им не место в романах? Разве не должна наиболее вероятная картина жизни быть портретом действительности во всём её причудливом и несвязном беспорядке?» — спрашивает Уимзи. «Я думаю, что роман имеет дело с другим видом правды. <…> Если бы совершенно случайный незнакомец вошёл в роман как раз вовремя, чтобы совершить преступление и исчезнуть, не было бы никакого сюжета», — отвечает Харриет¹ ⁠. Уимзи сомневается в первенстве принципа cui bono², ⁠ наличие мотива не кажется ему главным условием для обвинения («Ты должен показать, как всё произошло, — а потом, если хочешь, можно докопаться и до мотива, подкрепить доказательства. Если преступление могло быть совершено только так и не иначе и если совершить его таким образом мог только один человек, то преступник у тебя в кармане, с мотивом или без»), — и Харриет, вроде как соглашаясь, что «с художественной точки зрения это абсолютно верно», тут же утверждает, что всё-таки «с убедительным мотивом всё выглядит гораздо аккуратнее. Убийство от нечего делать нарушает все законы детективного жанра». Герои противоречат друг другу и сами себе: тот же Уимзи, только что заявлявший, что литература должна отталкиваться от наличного бытия во всей его непредсказуемости, вдруг переворачивает собственную формулу, замечая: «…Что верно в искусстве, обычно верно и в жизни. Как кто-то сказал, природа, в сущности, — закоренелый плагиатор искусства»³⁠. И так далее.

¹«Престолы, господства».

²«Кому выгодно?» (Лат.)

³«Медовый месяц в улье».

Непоследовательность позиций вовсе не говорит о небрежности автора. Напротив — автор сознательно дарует своим героям свободу воли: «Я поставила двух моих главных марионеток в ситуацию, когда по всем законам детективного жанра они должны были упасть друг к другу в объятия, но они отказались это делать, и по весьма уважительным причинам» ³ ⁠. Живые люди ведут себя соответственно: в разговорах перескакивают с темы на тему, увлекаясь, меняют точки зрения, внезапно шутят в серьёзные моменты (юмор в детективах Сэйерс заслуживает отдельного текста; кстати, в переводах её романов, выполненных Александрой Борисенко, Екатериной Кузнецовой, Анной Савиных и Олегом Поповым для серии издательства Corpus, головокружительный уровень острот и аллюзий передан виртуозно). Понятно, что Харриет Вейн —