Огонёк

Культура|Феномен

Барачная опера

Свой 105-й сезон Екатеринбургский театр оперы и балета открыл на прошлой неделе оперой «Пассажирка» Мечислава Вайнберга. Премьера стала уникальным проектом — с участием Института Адама Мицкевича в Варшаве, Краковского центра толерантности, Мемориального комплекса Аушвиц-Биркенау, Большого театра… Остается понять: готовы ли мы к той дискуссии о «лагерной музыке», которую этот проект подразумевает?

Александр Сабов

Если рукописи не горят, значит, они написаны кровью. Эту мысль Дмитрия Шостаковича подтвердило и время: оперу композитора Вайнберга «Пассажирка», написанную для Большого театра к 23-й годовщине Великой Победы, первые российские зрители увидят в год ее 71-го юбилея, но не в Москве, а в Екатеринбурге. Не прошло и полвека… Постановка не концертная (они уже были в России), а сценическая — премьера полновесная. Готовила ее собранная по всему миру команда: дирижер Оливер фон Дохнаньи, режиссер Тадеуш Штрасбергер, художник по костюмам Вита Цыкун, поем, правда, своими голосами. Показателен и вот какой штрих: с приветственным словом к зрителям обратилась сама автор повести «Пассажирка из каюты 45», на основании которой написано либретто оперы, узница Освенцима и польская писательница Зофья Посмыш. В общем, речь не только о премьере произведения, но и о премьере целого жанра.

Шмель полетел

Когда уже отходил в историю скоротечный ХХ век, из его глубин вдруг ударила музыкальная волна, которой никто не ждал. Ей быстро нашли имя — «музыка Освенцима». С тех пор она с каждым годом все громче. Как жанр, преобладают оперы, написанные узниками фашистских концлагерей или современными композиторами, обратившимися к лагерной теме времен Второй мировой. Феномен уже настолько заметный, что его можно сравнить с потоком «лагерной литературы», хлынувшей в нашу жизнь полвека тому назад, когда умирал ГУЛАГ.

Мировая премьера «лагерной музыки» пришлась на 1975 год и состоялась почти одновременно в Амстердаме и Нью-Йорке, где впервые показали оперы чешских еврейских композиторов, погибших в печах Освенцима: «Император Атлантиды» Виктора Ульмана и «Брундибар» Ганса Красы. В 1942-м оба оказались узниками «образцово-показательного» еврейского гетто Терезинштадт в немецком протекторате Богемия и Моравия, который до войны был суверенным государством и назывался Чехия. Там, в крепости города Терезин, превращенной в лагерь-гетто, и были написаны эти оперы, по форме аллегорические, по смыслу антифашистские, если уметь читать их эзопов язык. «Императору Атлантиды» не повезло: полностью отрепетированный спектакль был лагерной администрацией в последнюю минуту запрещен. Зато «Шмель» — по-чешски «Брундибар» — взлетел: за два года 55 сценических постановок! Последней, 55-й, в сентябре 1944 года рукоплескала вместе с членами еврейского «самоуправления» гетто и фашистской администрацией также делегация Международного Комитета Красного Креста (МККК). Но как только она убыла, из лагеря-гетто за первый же месяц были отправлены в лагерь смерти Аушвиц-Биркенау (польское название Освенцима-Бжезинки) еще 18 400 узников. Это называлось «транспорты на восток». Фашисты спешили: война подходила к концу.

Последним узником тюрьмы-крепости стал бывший ее комендант Генрих Йокель, с ним чешские следователи и разбирали списки всех «транспортов» за время войны. 88 тысяч имен! Это не считая еще 33 тысяч имен на надгробьях местного «кладбища народов». Артисты. Художники. Писатели. Выдающиеся композиторы — Виктор Ульман, Павел Хаас, Гидеон Кляйн, Эрвин Шульхофф и много других. Ганс Краса принял смерть вместе с малолетними актерами своей оперы, в которой играли — в сопровождении «взрослого» оркестра — только дети…