После всего | Застолье
Держи крамбл!
Есть такие места, где встречаются история, опыт познания жизни и кухня. Одно из них — Марсель
Марсель — город графа Монте-Кристо, а значит — из нашего детства. Поэтому и кажется, что мы знаем Марсель уже давно, знакомы и со старым портом, и с улицей Канебьер. Все это осталось бы картинками в подсознании, если бы я не оказалась в настоящем Марселе, а там не обнаружилось... что все так и есть. Что замок Иф страшен и одинок, что Канебьер — красива, как девушки юга, что Старый порт плещет рыбой.
Рыба, рыба — здесь на каждом шагу. В рыбных магазинах на колотом льду лежат розовые дорады с золотыми коронами, а в пару к ним серебристые изящные морские волки. На развалах можно встретить братию попроще — кефаль, камбалу, морских ершей. Главное — пораньше прийти, тогда можно увидеть, как какой-нибудь рыбак вынимает и кладет прямо на доски причала морское чудовище — то яростного огромного осьминога, а то и морского черта с ужасными выпученными глазами. Большие суда привозят серьезный улов, из гигантских сетей вываливается на палубу дождь серебряных стрел, рыбаки поймали целый косяк трески.
После Марселя я даю себе слово питаться только рыбой. Чтобы хотя бы не забыть этот йодистый соленый запах, если уж нельзя существовать в нем всегда. Я ставлю диск Азнавура, его знаменитую песню «Возьмите меня с собой». Там тоже про девушек и про бары, а еще про жизнь грузчика из доков, мечтающего о южных странах и дальних путешествиях: «Мне кажется, что и нищим быть легче под солнцем!». Азнавур поет, это одна из самых красивых песен на свете, я вслушиваюсь в слова и одновременно думаю о русском Марселе. Здесь в начале прошлого века оказалась довольно внушительная русская колония. О ней пишет монахиня мать Мария Скобцова, ездившая в Марсель выручать соотечественников. Будущая канонизированная православная святая, погибшая в Равенсбрюке, когда-то она стояла взволнованной поклонницей перед Александром Блоком, а он писал ей: «Когда вы стоите на моем пути, такая живая, такая красивая, но такая измученная...» Поэты умеют видеть вперед — это еще одно тому доказательство.