ОгонёкОбщество

После всего | Криминал

«Моей специализацией было удушение»

Тридцать лет назад, в конце 1987-го, на всколыхнувшем Италию «Макси-процессе» 360 мафиози получили в общей сложности 2665 лет заключения. С мафиозным головорезом Гаспаре Мутоло, одним из приговоренных тогда, но официально раскаявшимся и давшим ценные показания следствию, «Огонек» поговорил сегодня о том, что такое мафия и насколько она и в самом деле бессмертна

Визитная карточка

Шофер, убийца и художник

77-летний Гаспаре Мутоло — «пентито» (pentito — раскаявшийся). Так в Италии зовут мафиози, которые пошли на сотрудничество с полицией в обмен на послабления в сроках и условиях тюремного содержания

Начинал Мутоло шофером, но на оперативный простор вышел быстро — занимался убийствами, похищениями, наркотрафиком. Стал доверенным лицом «крестного отца» Коза-ностры Тото Риины (по прозвищу Коротышка), умершего в тюрьме пару недель назад — 17 ноября 2017 года. За свои преступления Мутоло в 1974-м был арестован. Проходил обвиняемым по легендарному «макси-процессу» над мафией (в ноябре 1987-го 360 обвиняемых осудили в общей сложности на 2665 лет тюрьмы). В декабре 1991-го начал сотрудничать со следствием, нарушив «омерту», мафиозный «кодекс чести», требовавший хранить молчание до смерти, и дал показания знаменитому судье-следователю Джованни Фальконе, а затем и его соратнику, зампрокурора Палермо Паоло Борселино. Оба следователя, ставшие символами борьбы с мафией, вскоре погибли: их бронированные автомобили были взорваны по приказу Тото Риины при помощи чудовищных зарядов взрывчатки. Но протоколы допросов остались. А с ними и масса вопросов к властям, на которые до сих пор нет ответа. Среди лиц, чьи имена фигурируют в протоколах допросов Мутоло,— экс-премьер Италии Джулио Андреотти, депутат Европарламента Сальваторе Лима, судьи Кармело Конти, Паскуале Барекка и Доменико Моллика, прокурор Доменико Синьорино, высокопоставленный полицейский и сотрудник спецслужб Бруно Контрада. Сам экс-шофер отсидел в общей сложности около 20 лет. Сейчас на свободе, но под программой защиты свидетелей. На публике появляется с лицом, скрытым маской. Занимается живописью, которую, по его словам, полюбил в тюрьме.

— Как вы оказались в Коза-ностре?

— Как многие. Жил в Палермо, работал обычным механиком у одного мафиози. Но в те времена я его таким не воспринимал. Примечал, конечно, что некоторых важных людей, которые к нему захаживали, потом находили убитыми, но особого значения этому не придавал. А подрабатывал воровством и мелкими грабежами, на том и попал в тюрьму (дело было в 1965 году.— «О»).

Оказался в одной камере с Тото Рииной — нас там было всего человек 12. Риина в те времена еще не был тем, кем стал потом («крестным отцом» Коза-ностры.— «О»), но что он большой человек, было ясно сразу. Чем-то я ему приглянулся, и он дал мне два важных совета. Первый: быть в мафии лучше, чем разбойничать на свой страх и риск. Второй: ни при каких обстоятельствах не идти против Розарио Риккобоне (этот мафиози контролировал в Палермо район, где жил Мутоло, а в 1980-е бесследно исчез; считается, что его вместе с другими претендентами на первенство в Коза-ностре убрал Тото Риина.— «О»). Выйдя на свободу, я снова занялся грабежами, но Риккобоне велел мне явиться: у меня машина была забита оружием, а он как раз начинал разборки с теми, кто не хотел подчиняться. Я сделал, как велел Риина: сказал, что всегда готов выступить на его стороне. Так и оказался в организации.

— Но вы ведь помогали Риккобоне наладить поставки наркотиков в Америку. Расскажите об этом.

— Все было через тюрьму. Во время одной отсидки я познакомился с Кином (сингапурец Кох Бак Кин, ставший поставщиком героина для Коза-ностры.— «О»). Его арестовали с 20 килограммами героина, которые он не знал, кому сбыть. У Кина на Сицилии никого не было, в тюрьме ему жилось плохо. Тогда я велел жене носить передачи ему и его китайским сокамерникам — их было человек десять. А когда он выходил на свободу, я отдал ему свою золотую цепь, часы, браслет и дал адреса надежных людей в Неаполе. В общем, мы подружились, и потом все китайцы, которые возили сюда героин — обычно мелкие партии по несколько килограммов,— оставляли их на вокзале в камере хранения, а мои люди их забирали. Я платил им по 50 млн лир (около 25 тысяч евро.— «О») за килограмм и перепродавал за 75. У нас были и свои подпольные фабрики, только их героин был лучше, чем тот, что делали на Сицилии. Почти весь груз мы отправляли в США. Самой крупной была партия в 400 килограммов: ее отправили в 1981 году.

В США груз получали люди Риккобоне. Сам он к тому времени уже входил в Комиссию (коллективный руководящий орган американской Коза-ностры.— «О»). Я зажил в то время на широкую ногу, вложился в недвижимость, купил для себя палаццо. Мне советовали переводить деньги в Германию, но я хотел делать дела на Сицилии. В итоге Де Дженаро (Джанни Де Дженаро, возглавлявший в тот период оперативную службу по борьбе с мафией.— «О») меня засек и арестовал.

— Другим источником доходов мафии в 1970-е называют похищения предпринимателей. Это правда, что была попытка похитить Сильвио Берлускони, будущего премьер-министра страны?

— Все так. Я входил в группу, которая занималась похищениями. Мы делали это только на севере Италии. Гаэтано Бадаламенти (тогдашний глава Коза-ностры.— «O») запретил похищения на Сицилии. Мы работали честь по чести — никаких женщин, детей, никаких отрезанных ушей — только выкуп. В 1974-м у нас было задание похитить человека, который строил «Милан-2» (жилой квартал Милана, его создание положило начало финансовой империи Берлускони.— «О»). Только потом я понял, что это был Сильвио Берлускони. Тогда он еще не был столь важной фигурой. А остановил нас в последнюю минуту приказ вернуться в Палермо.

— Как вы думаете, почему?

— Договорились, наверное. Думаю, что через Дель Утри (Марчелло Дель Утри — друг и доверенное лицо Сильвио Берлускони, экс-сенатор, в 2014-м приговорен к тюремному сроку за связь с мафией.— «О»), он был в контакте с палермскими мафиози, за что и получил в конце концов срок. В те времена все крупные предприниматели, у которых был интерес на Сицилии, должны были иметь контакт с мафией. По-другому дела просто не делались.

Тот же Берлускони, скажем, владел Standa (сеть супермаркетов.— «О») в Катании. Но на этом основании его нельзя причислять к мафии. Про него разное можно сказать — богатей, бабник, но не убийца. Это важно! Поймите, на Сицилии был ведь не только кровавый Риина. Было много уважаемых богатых людей, кавалеры Костанца, Катанези, другие, которые сотрудничали с мафией, зарабатывали деньги, но не собирались убивать.

— Но вы-то, в отличие от них, убивали. Сколько жертв на вашем счету?

— Знаете, если какой-то мафиози скажет вам, что он не убивал, верить не стоит. Да, убивал, конечно. Я делал это, и не только при помощи оружия. Моей специализацией было удушение. Это намного труднее, чем застрелить. Приходится смотреть в глаза людям, которые понимают, что это последние мгновения жизни. Нам же становилось ясно, что человек умер, по вытекшей из ушей крови и спонтанному мочеиспусканию.

Сколько их было? Не помню. Ну, может, двадцать, может, чуть больше. Но я никогда не убивал из собственных интересов. Всегда по приказу. В мафии нельзя отказаться выполнить приказ. А 1970‑е в Италии и особенно на Сицилии были годами войны внутри мафии. И вот еще что: я не убивал и не похищал ни детей, ни женщин, как это стали делать потом, при Тото Риине.