Андрей Звягинцев из тех, кто не склонен отделываться от собеседников короткими дежурными репликами: вот уже сорок минут он дает пятиминутное блицинтервью коллегам из видеодепартамента. На тридцатой минуте конструкция из двухметровых букв L, O, V и E, заботливо выстроенная для фотосессии коллегами из журнала, киногенично обрушается за спиной у режиссера, но он не прерывается. И не просит передышки между съемкой и еще одним коротким разговором минут на сорок, и никак не выражает недовольства, когда забывают принести воды, хотя голос выдает усталость, и никак не подчеркивает свой статус. В этом году «Нелюбовь» получила всего лишь приз жюри Каннского кинофестиваля – «всего лишь» в том смысле, что не «Золотую пальмовую ветвь» и не Гран-при. «Левиафан» три года назад там же наградили за сценарий, у «Елены» тоже был приз жюри, но в каннском «Особом взгляде», а дебютное «Возвращение» победило в Венеции. Всего лишь приз жюри – это очередной приз самого успешного на сегодня российского режиссера по такому объективному (то есть поддающемуся подсчету) критерию, как количество и качество призов главных европейских кинофестивалей. Однако говорим мы не о фестивальном успехе и не о сюжете фильма, а о том состоянии страны, общества, окружающей среды, которое режиссер пытается зафиксировать в последних трех фильмах. Шесть лет назад в разговоре о «Елене» внешне словно не меняющийся все эти годы Звягинцев сформулировал его примерно так: «Каюк может наступить в любой момент». И теперь мне интересно, думает ли он, что мы все еще живем в ожидании этого момента или уже после него? «Мне кажется, мы это потом как-то осознаем. Сейчас мы просто живем, радуемся солнечным дням, в кафе можем какое-нибудь прекрасное заглянуть, в ресторан и увидеть там счастливых людей. Пройтись по какой-нибудь Покровке или Мясницкой, встретить молодежь, которая... не знаю, вы сложно ставите вопрос. Я на самом-то деле и не задумывался о том, наступил ли этот самый каюк. Я не склонен к эсхатологическим обобщениям: наступит ли вот-вот конец света? Или нам его еще некоторое время подождать? Мы не знаем этого. Очевидно только, что интернет настолько всерьез завоевывает пространство умов, что какой-нибудь Первый канал скоро уже совсем не сможет с ним тягаться. За кем будущее? Конечно, не за аудиторией, которая сидит дома на диване и смотрит этот Первый канал. Будущее за молодыми людьми, поэтому в какой-то момент эта масса нового, совсем другого отношения к настоящему станет критической, и тогда конфликт с социальным устройством или с системой, которая, как кажется, надежно построена, будет просто неизбежен. А уж когда это случится – трудно сказать. И что остается власти? Разгонять дубинками молодежь? Сажать? Но ведь это же не решение проблемы неуклонно нарастающего конфликта поколений и системы взглядов; неизбежно и уже скоро придет новый жизненный уклад. Как ни откладывай, ни сноси на потом эту перемену, как ни топчись на месте, ни отбрасывай страну в давно пережеванное прошлое, – будущее неминуемо придет. И потому необходимо что-то менять; так что я правда не думаю, что это непременно каюк, надежда все-таки остается. Просто совершенно необходима перемена социального уклада, изменение системы отношений человека и государства. Само время,